При этом ведомство пришло к выводу, что общий объем «теневой» экономики в стране стабильно снижается. Если в 2014 году объем «серого» ВВП Росстат оценивал в 10,9 триллиона рублей и 13,8% ВВП, то по итогам 2017 года это без малого 12 триллионов рублей и 12,7% ВВП (-0,9% за 3 года).

Что это, очередное жонглирование «статистической погрешностью», «методикой подсчета», какие-то невероятные интерпретации данных, которыми так славится наш Росстат? Или же экономика, наперекор своей высочайшей турбулентности, реально «белеет» и облагораживается?

Но как же тот жесточайший налоговый прессинг, который государство устроило бизнесу и который заставляет бизнес если не умирать, то хитрить и выкручиваться? А как же продолжающееся вот уже шесть лет подряд падение уровня реальных располагаемых доходов граждан?

Падение доходов россиян и скукоживание экономики в принципе, могут идти параллельно с процессом «обеления» экономики и ничуть ему не мешать, ответил на эти вопросы член правления общественной организации «Деловая Россия», эксперт Столыпинского клуба Николай Остарков.

— Только надо понимать, что если мы снижаем потребление, то естественно, упадет и вся та сфера, где люди спокойно использовали наличность. Сфера ее использования упала очень сильно. Везде, даже на рынках и в такси, есть возможность расплатиться карточкой. Не все эти транзакции попадают в белое поле, но уровень тех, что оказываются «чистыми», растет.

«СП»: — Получается, и в самом деле уже государству можно праздновать победу в борьбе за выход экономики из тени? Бизнесу понравились драконовские меры?

— Степень роста «белых» транзакций обусловлена, прежде всего, тем, что денежный оборот, связанный с потреблением физических лиц, осуществляется с помощью кредитных карт. Тут нужно учитывать уровень закредитованности населения. Происходит очень интересный процесс — отсутствие наличных денег у населения приводит к тому, что они бегут за кредитами, и с этими картами уже потом идут в сферу потребления. Но это не от хорошей жизни происходит, а из-за того, что, повторюсь, у людей отсутствует наличность, с которой они чувствовали себя спокойно и комфортно.

«СП»: — А бизнесу-то какая разница, откуда у людей деньги? Там же логика простая: деньги есть — бизнес процветает, денег нет — загибается…

— Такое «обеление» экономики отнюдь не означает, что малый бизнес и потребительский сектор стал чувствовать себя вольготнее. Потому что те деньги, которые могли бы туда попасть в каких-то иных условиях, уходят в сферу сетевой торговли. То есть туда, что продается в режиме онлайн через интернет. И эти сети «белыми» можно называть условно.

«СП»: — Почему условно?

— Я не знаю, оценивал ли Росстат эту сферу торговли, но экономикой она сейчас не просматривается. Это ведь уже не 2017 год, это нынешнее время, и я не уверен, фиксируются ли эти сферы торговли нашей статистикой. А ведь именно туда перетекло все то, что могло бы оплачиваться наличкой и теоретически попасть в теневой сектор.

«СП»: — Так почему же экономика наша не видит эти средства как теневые?

— Потому, что в ходе этого процесса изменилась сама их природа. Все эти транзакции, которые осуществляются во время торговли в сетях онлайн, вызывают вопросы. Неизвестно, уплачиваются ли с них в установленном законодательством объеме налоги.

«СП»: — То есть, по сути можно говорить о том, что то уменьшение теневой экономики, о котором рапортовал Росстат, все же условное?

— У нас был интересный процесс перед самым поднятием ставок по фонду оплаты труда до 34%. Тогда ряд исследований, которые проводили независимо друг от друга несколько серьезных организаций, зафиксировал снижение теневого сектора. Вот тогда этот процесс был очень правдоподобный, честный и показательный. Тогда еще не было такой разветвленной сетевой торговли. И это, на минуточку, происходило на фоне серьезного кризиса. К сожалению, с поднятием ставок он резко прервался, как будто специально шлагбаум поставили.

А та экономическая ситуация, которая сложилась на данный момент в стране, полагает член научного совета ИСПИ РАН по вопросам экономической интеграции ЕврАзЭС Вадим Евсеев, безусловно, способствует развитию именно теневой экономики.

— Посмотрите, что делается с пенсионной реформой, когда все качается туда-сюда. Посмотрите, что делается с нашими основными фондами. На ум сразу приходит аллегория о партизанских войнах.

«СП»: — Почему именно о них?

— Давайте разберемся, что представляет собой по своей сути партизанская война. Ее основная задача — застопорить время развития той или иной ситуации на определенной территории. Когда я проводил исследования, мне посчастливилось попасть в международные индустриальные базы данных. Представьте себе, там есть информация о почасовой производительности каждой страны, а также отмечены факторы, которые на нее влияют, в том числе и тематические. А нам сейчас предлагают четырехдневную рабочую неделю. Возможно, это прозвучит излишне эмоционально, но впору говорить о том, что это есть самая настоящая партизанская война. Во всем мире часы считают, а мы спокойно готовы лишиться целых дней! О чем это говорит? Это говорит о нарастании хаоса.

А что такое хаос? Это, как гласит одна известная наша хорошая пословица, возможность ловить рыбку в мутной воде. И при этом каждый за себя. Те экономические и политические группы, которые имеют доступ к нашим ресурсам, начинают оттягивать их для собственного обеспечения. Я проводил на эту тему собственные исследования, и пришел к выводу, что через такой хаос наши ресурсы жизнеобеспечения, образно выражаясь, «обезвоживаются».

«СП»: — Как же препятствовать этому процессу?

— Институционально вопрос с теневой экономикой может быть решен. В результате собственных исследований, опираясь на базы данных тех зарубежных стран, где лоббирование разрешено, я вывел одну очень интересную и неожиданную закономерность. Она заключается в том, что чем больше уровень политического и экономического лоббирования (конечно, до определенного разумного предела), тем меньше в стране уровень теневой экономики. И это заставляет меня задуматься, что если в нашей стране принять соответствующий закон о лоббировании, это позволит задвинуть теневую экономику, простите за каламбур, в тень.

Впрочем, это предложение Вадима Евсеева о принятии закона о лоббировании, учитывая нынешние экономические реалии, едва ли воплотится в жизнь в обозримом будущем. Ведь если он будет принят, чиновникам высшего эшелона, проталкивающим интересы той или иной олигархической группировки, станет гораздо сложнее договариваться о собственной выгоде за подобную деятельность.

Однако для того, чтобы экономика хоть немного стала более честной на деле, а не на бумаге, есть и другие пути. Например, предлагает Николай Остарков, можно взять на вооружение мировые практики.

— Анализируя в свое время работу некоторых итальянский и австрийских банков, — пояснил он, — я понял, что на определенный уровень транзакций они с налоговой точки зрения попросту не обращают пристального внимания, если считают, что суммы по ним недостаточны для того, чтобы осуществлять «черные» схемы, связанные с торговлей оружием, наркотиками и прочим криминалом. В России же в этом вопросе гайки, мягко говоря, уже сильно перекручены.

Мы хотим, чтобы все было белым, но в малом бизнесе всегда есть определенные операции, которые можно осуществлять в наличной форме, и это будет ускорять бизнес-процессы. Например, надо заплатить студентам за раздачу рекламных буклетов, дизайнерам за оформление выставочного образца или водителю за срочную перевозку груза. Вместо того, чтобы по-быстрому расплатиться наличными средствами за подобные работы (а такой мелочи в бизнесе много), начинается, пардон, форменный «головняк» — заключить договор, заплатить с него все налоги, и так далее. И подобного абсурдного «головняка» в бизнесе сейчас очень много.

Раньше, например, была четкая и понятная ставка обналичивания в 7−8%, были специальные конторы, которыми этими операциями занимались, а у бизнесмена в итоге всегда была при себе определенная сумма на случай расчета с контрагентами. Сейчас все это осуществляется через безналичный расчет по карточкам, что, по сути, просто означает, что эта вот ставка обналичивания попросту выросла до гигантских 16−17%.

Кроме того, полагает Николай Остарков, чтобы малый бизнес мог спокойно работать вбелую, можно было бы вполне снизить затраты на ведение бухгалтерии. Те требования к этому процессу, которые существуют сейчас, раздувают затраты предпринимателей этого уровня очень серьезно, не оставляя им иного выхода, кроме закрытия бизнеса, как говорится, от греха подальше.

Источник
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /