Минимальные дозы мы допустить не можем. Мы допускаем на практике только те средства, которые, как бы ни были незначительны в весовом отношении, все-таки доступны физическому и химическому анализу. Но если вещество недоступно никакому анализу, ни физическому, ни химическому, ни анализу наших органов внешних чувств, то ни такого вещества, ни действия его мы принять не можем, так как мы не можем этого понять. И если нам представляется слушать даже рассказ о действии невозможно малого количества вещества, то мы прямо отказываемся отвечать на это или говорить что-либо. В особенности, если наряду с этим минимальным весовым количеством, т.е. действием минимального количества лекарства, вы поставите параллельную массу таких случаев, которые излечиваются без всяких средств, а силою самой природы, то тогда еще более умалится достоинство учения, которое предлагает невозможно-малые дозы. Наука медицины в настоящее время ведет к тому, что главная сущность её изучения заключается в изучении причин болезней и предохранительных средств к недопущению действия болезней. Так что всё это приводит к профилактике. Гораздо важнее надеть на собаку намордник, чем лечить всякими средствами укушенных ею людей. Словом, лучше всего и прежде всего стараться об устранении причины болезни и приискании предохранительных средств, тем более, что опыт нам показывает, что в 90 случаях из 100 излечивает не искусство при пособии человека, а сама природа излечивает болезненный организм. К этому ведет наука, и с каждым днем эти случаи увеличиваются. Так что влияние современной медицины, конечно, будет то, что она постарается только устранять причины и найти средства к тому, чтобы не допустить действия вредных влияний на организм. Что природа сама излечивает - это мы видим на каждом шагу. Если мы возьмем старый организм, то ничего не докажем; но если возьмем организм молодой, в самую лучшую пору жизни человека, например, его отроческий возраст, то мы увидим, что в этом возрасте все болезни излечиваются сами собою, без всяких средств. Так что если например, воспаление легких у 15-ти летнего вы будете лечить хинином, водою или ничем, то все эти средства будут одинаково вести в излечению. Вот в виду всех этих подробностей, если перед нами является учение, которое в своих основах не может быть понятно теоретически и не подтверждено нашим опытом, и если является убеждение в том, что без всякого лечения реакция организма может быть настолько сильна, что болезнь сама собою устраняется, - в таком случае, само собою, мы не можем допустить такого рода учения ни в теоретическом, ни в практическом отношениях».

Профес. Тарханов, как мы уже знаем из прошлой беседы, силился доказать, что излечение больных есть дело в высшей степени условное и весьма часто вовсе причинно не связанное с даваемыми больному лекарствами. Судя по обнародованным недавно опытам на людях, произведенным в Париже, Нанси, Рошфоре и т. д., дело доходит по-видимому до того, что лекарства могут, будто бы, влиять не только при приеме их внутрь, но и на расстоянии. Загипнотизированному человеку ставят атропин в закрытом флаконе сзади и у него зрачки, будто бы расширяются, как это на самом деле получается при введении атропина в тело и т. д., и т. д. Представив примеры влияния внушения вроде пилюль из белого хлеба и гипнотизма, проф. Тарханов желал доказать, как громадна область влияния психических явлений на телесные процессы в организме и как, следовательно, много может влиять на состояние больного ход его идей, возбуждаемые врачом ожидания и надежды на течение болезни, помимо всякого приема каких-либо минимальных доз, в особенности при гигиенической обстановке больного.

Прекрасно ответил профессору Тарханову г. Мечников (Гомеопат. Журнал за 1888 г., стр. 110). Он начинает свои заметки так: «как профаны в медицине, мы не можем и не будем, конечно, разбирать по существу то, что говорил профес. Тарханов; но им было высказано много такого, о чём и профан «может сметь свое суждение иметь». Так, мы вправе думать, что, говоря о различных чудесах нашего века, профессор должен был договаривать всё до конца, чтобы не вводить нас, профанов, в заблуждение. «Г-н Мечников находит, что, говоря, например, о лечении внушением, профессор должен был, сказать, приблизительно, вот что: в настоящее время есть врачи, дерзающие говорить своим больным: «встань, возьми одр твой и ходи», и больные действительно встают и идут, но через несколько шагов снова падают и делаются еще более больными. Если бы было сказано что-нибудь в этом роде, то все профаны, слушавшие профессора, знали бы, что думать о таких чудесах и таких чудотворцах. Но ничего подобного сказано не было, и потому одни профаны не знают, что думать о профессоре, а другие, и очень многие, находятся, конечно, в глубоком и вредном заблуждении.

Далее г. Мечников находит, что когда шла речь о действии лекарств на расстоянии, необходимо было добавить, что так лекарство действует только на людей созданных, так сказать, не из мяса и костей, а только из одних нервов. Но профессор без всякой оговорки сказал и даже подчеркнул, что действие лекарств на расстоянии - факт, прочно установленный наукою. Но ведь если это так, то и профаны вправе спросить: о чём же шумите вы, оракулы науки? Зачем теперь нам гомеопаты и аллопаты, когда есть врачи, исцеляющие больных, находясь от них, вместе с своими лекарствами, на почтительном расстоянии?

Затем, излагая теорию антагонического действия лекарств и основанной на ней системе лечения, г. Мечников полагает, что профессор напрасно иллюстрировал свое изложение указанием на опыты с собакой, у которой вызывают сначала паралич действием кураре, а потом стрихнином - судороги в парализованных частях. Он об окончательном результате опытов опять умолчал, и профаны опять остались в недоумении: что же, эта собачка после вторичного отравления, встает, радостно лает и убегает, или всё дело ограничивается только временным судорожным подергиванием парализованных членов? А ведь в ответе на этот вопрос заключается ответ и на другой, более важный: целесообразно ли лечение паралича стрихнином? Потом г. Мечников пишет: «все, что было говорено профессором Тархановым о сомнительных  чудесах нашего времени и многое другое, на чём мы не будем останавливаться, говорилось с целью показать, что тот критерий, которым до сих пор пользовались врачи для суждения о результатах того или другого способа лечения, именно число выздоравливающих, утратил всю свою доказательность. И в самом деле, что может доказать это число, когда теперь излечивают и чудеса, и хлебные шарики, и мало ли еще что? Эта оригинальная мысль так авторитетно была высказана, кажется, в первый раз. Врачей - и аллопатов, и гомеопатов - она очень огорчила. Но, по нашему мнению, они огорчаются напрасно. Если отныне врачи не вправе ссылаться на число выздоравливающих, то у них есть другое, еще более красноречивое и убедительное число, именно число – не выздоравливающих. Если, например, нам скажут, что из 100 разбитых параличом известного рода, при лечении стрихнином, не выздоравливают, положим, 70 человек, то, принимая во внимание, что случаи выздоравливания ничего не доказывают, - результат лечения для всех и каждого будет вне всякого сомнения. Ведь даже и такой скептик, как проф. Тарханов, едва ли будет утверждать, что и в настоящее время не излечиваются только чудом... Увы! современные чудеса, к сожалению, так далеко не простираются. В конце концов профессор высказал, правда не с эстрады, а так сказать за кулисами, пожелание, чтобы гомеопатия и аллопатия соединились между собою законным браком. Но вот беда: одна из брачующихся сторон очень молода, а другая очень, очень стара. А такие браки, говорят, редко бывают счастливыми…»

Я мог бы еще привести много возражений аллопатов и химиков против действия минимальных гомеопатических доз, но это запутало бы лишь вопрос до бесконечности и пришлось бы в опровержение приводить также бесконечное число примеров, а потому я хочу ограничить рамку спора. Остановимся на том, что аллопаты не могут допустить минимальных доз, и посмотрим, действительно ли они говорят правду и в состоянии ли они не допустить действие их на человеческий организм. Мне кажется, что, опровергнув эти обвинения, нам будет жаль времени для спора об остальных мелочах. По словам Клода Бернара, «если встречается факт, противоречащий теории, то нужно отвергнуть теорию и принять факт».

Всем известны, а тем более самим аллопатам, что концентрированные дозы их лекарств не воспринимаются целиком организмом - часть лекарства прямо выбрасывается вон испражнениями, слюной, слезами, потом и т. д. Спрашивается: сколько же осталось лекарства в организме и сколько понадобилось для целебной реакции? Пусть ответят нам аллопаты. Без сомнения, доза будет значительно меньше, чем было дано больному, и приравняется к гомеопатической. Конечно, не все лекарственные вещества выбрасываются из организма с одинаковой скоростью, и металлы, как свинец, способны задерживаться в тканях до полного отравления человека; но мы говорим о растительных веществах в данном случае. Разумеется, аллопаты не могут ответить нам на этот вопрос, потому что они никогда не знают, какой силы требуется лекарство для больного, и во всяком случае сама природа показывает нецелесообразность аллопатической дозировки, выбрасывая излишнее. Процесс всасывания лекарственного вещества в кровь служит также доказательством целесообразности минимальных доз. Известно, что каждое лекарство, раньше чем попасть в кровь, должно проникнуть в слизистую оболочку и в те сосочки, которые имеются в ней. Эти тончайшие сосочки, разумеется весьма чувствительны к действию лекарственного вещества и от резкой силы лекарства они как бы стягиваются, съеживаются, а через то препятствуют прониканию того же средства в кровь. Следовательно, медленность действия лекарства, с одной стороны, находится в зависимости от силы лекарства; - чем разведение будет больше и конечно до известного предела, тем действие лекарства на сосочки становится слабее и всасывание ускоряется. Это можно себе представить на следующем грубом примере: если мы возьмем кусок полотна и всмотримся в его поверхность, то увидим, что нитки покрыты массою ворсинок, прикрывающих собою как бы поры или отверстия, образующиеся между сплетениями ниток. Стоит вылить на полотно густой крахмал и ворсинки, слепившись, не пропустят ни одной капли крахмала, тогда как если мы возьмем только часть этого препарата и разведем его в десять раз большем количестве воды и выльем на то же полотно, жидкий крахмал проникнет весьма быстро.

Доктор Дерикер в своем лечебнике говорить, что «действительность незримо-малых количеств лекарства утрачивает всю свою непостижимость и не может долее казаться невероятною, при новых открытиях физиологии и при разработке патологии, а также уяснении значения незримо-малой органической ячейки. По законам диосмоза, все плевистые тела, следовательно и стенки ячеек, пропускают приходящие с ними в соприкосновение тела тем легче, чем больше они разведены. Предположим же теперь, что болезнь поразила в каком-нибудь органе одну точку, несколько ячеек, даже только одну ячейку. Отправления этой ячейки нарушены, извращены; является патологический продукт. Это нарушение отправлений одной ячейки сообщается по соседству во все стороны; заболевает более или менее значительная группа ячеек; болезнь из одной точки распространяется по всему организму, - прививка из точки поранения разливается по всей массе крови, из одного зерна развивается целое дерево. Но вся масса такой развившейся болезни, разлагается на массу незримо-малых ячеек, из которых сложен организм. Стало быть, лекарство в такой дозе, которая по величине способна быть воспринятою незримо-малою ячейкой или несколькими, - может в свою очередь изменить, исправить её отправления, точно так, как болезненное начало могло извратить. Представляя себе здоровый организм, сложенный из ячеек, нет никакого основания представлять себе больной, сложенный из бревен и канатов, требующих поправки обухом».

Я с своей стороны здесь добавлю: человек, состоя из незримо-малых атомов, питается воздухом, входящим в его легкие, водою и пищею. Воздух и вода состоять из мельчайших, невидимых простым глазом частиц, но однако не везде воздух и вода одинаковы и, наоборот, они отличаются по своим вредным и полезным свойствам. Воздух теплого климата или морской считаются большинству людей полезнее сырого и холодного. Вся ваша пища заключается в незримо-малых ячейках, клеточках и в инфузориях, бациллах и бактериях, и что тут непонятного, что надо принимать всякое лекарство в дозе, соответственной всему перечисленному. Концентрированные приемы противоречат основному физиологическому закону. Так, при прививке оспы требуется минимальная доза лимфы, чтобы заболел весь человеческий организм, воспалилась бы вся кровь и на местах прививки образовались бы нарывы. Инфекционные болезни приобретаются от заражения незримо-малыми дозами яда. Наконец, врач, который отыскивает средства для уничтожения бактерий и бацилл, поселившихся в болеющем человеке, и борющийся с ними на опытном стекле микроскопа, предлагает этим инфузориям лекарства в такой минимальной дозе; что определить её вес он никак не может. Если все болезни действительно происходят от заражения крови этими бактериями и бациллами, то как бы велико ни было их число в крови, все-таки, если их собрать вместе, образуется масса величиною с горошинку. Говоря, сравнительно, неужели, чтобы раздавить горошинку, надо прибегать к помощи молота, которым куют орудия на литейных заводах? «Известный основной химический закон corpora non agunt nisi fluida, - т. е. тела оказывают только действие в растворенном виде, - имеет силу и для лекарств. Чем тоньше и лучше растворено лекарство, тем скорее и энергичнее, при равных условиях, наступает его действие». Это говорит сам профессор Шёман (S. 14).

О делимости материи нас учат и химия, и физика. Например Реомюр свидетельствует, что из кокона шелковичного червя можно получить 600 аршин шелковой нити, из которых каждая состоит из 60.000 нитей; каждый дюйм такой нити может быть разделен на несколько миллионов частиц, из которых каждая имеет еще сложный состав, определенное строение и форму и состоит из бесчисленного множества более простых частиц материи.

Реомюр вызолотил серебряный прут и вытянул его в проволоку такой длины, что позолота получила толщину в 1/12000000 дюйма, из чего видна необыкновенная тягучесть и делимость золота. Вообще, чрезвычайная делимость металлов всем известна.

Из микроскопических опытов Майергофера и Бухмана явствует, что железо, медь, золото и др. металлы, посредством тщательного растирания с молочным сахаром, по правилам гомеопатической фармакотехники, постепенно распадаются на всё меньшие и меньшие частицы, так что они могут быть обнаружены еще микроскопом в низких и средних растираниях, а именно, по наблюдениям Майергофера. медь в 6-м делении, железо в 8-м, платина, золото, серебро и ртуть в 10-м, осадочное олово даже в 14-м делении; и только несовершенство наших оптических инструментов не допускает распознавания металлических частиц в более высоких растираниях.

Один гран кармина может быть разделен на две тысячи миллионов частиц, видимых простым глазом, что соответствует девятому децимальному разведению. Один гран ассафетиды улетучивается почти на 12 миллионов обоняемых частиц, а один гран мускуса испускает запах в течение 20-ти лет в свободно вентилируемом пространстве, не теряя в весе, и испаряется на триста квадриллионов частиц.

Так же точно велика делимость и в органическом мире. Так Ehrenberg вычислил, что кубический дюйм объема, наполненного инфузориями, содержит 41.000.000.000 этих низших организмов, из которых каждый имеет определенную организацию и обладает известными физиологическими и патогенетическими свойствами.

Не менее удивительна химическая делимость или чувствительность некоторых химических реактивов. Йод, хлор, мышьяковистая кислота, окись свинца, закись железа, дубильная кислота и др. вещества могут быть обнаружены посредством соответствующих реактивов в разведениях, приближающихся к 6-му децимальному. Точно также чувствительны и некоторые алкалоиды, стрихнин, вератрин, анилин и пр., к соответствующим химическим реактивам.

Наконец, спектральный анализ, как показывают опыты доктора Озанама, дает возможность определить присутствие материи в еще более разведенных растворах: так, например, натр в 5-м, литий в 6-м, другие вещества в седьмом и более высоком делениях.

Вы вправе спросить, что же доказывают последние примеры?

Д. Бразоль по этому поводу отвечает: «больше ничего, кроме того, что в наиболее употребительных первых шести гомеопатических разведениях, по аналогии с другими физическими и химическими явлениями, еще содержится присутствие лекарственных частиц и что, следовательно, мнение тех противников гомеопатии, которые утверждают, что в наших разведениях уже не содержится никакого лекарственного вещества, не верно, по крайней мере, по отношению к нашим низким и средним разведениям. Конечно, существование материи в гомеопатических разведениях еще вовсе не доказываете их способности производить какое бы то ни было в частности терапевтическое действие; хотя у всякого, знакомого с чрезвычайною чувствительностью живого организма, невольно возникает мысль, что если столь малые частицы материи способны оказывать явное действие на косный, инертный и безжизненный химический реагент, то они должны обладать тем большею способностью влиять на чувствительную нервную систему живых организмов. Поэтому теперь надлежит ответить на следующий вопрос: существуют ли факты, доказывающие влияние или действие минимальных частиц материи на органическую природу и в частности на здоровый человеческий организм».

«В этом отношении мы знаем, что физиологические реакции некоторых алкалоидов даже тоньше и чувствительнее химических. Аконит, например, будучи введен в кровь животных в минимальном количестве, которое не может быть обнаружено химическим реактивом, дает весьма характерную кривую биений сердца. Недавно Лаборду пришлось решать вопрос: чем отравлена была собака, аконитом или вератрином? Из собранной рвоты было извлечено какое-то вещество, которое, будучи впрыснуто живому животному, дало характерную для аконита кривую пульса» (Врач 1885, № В).

«Профессор Дондерс, известный окулист, приводит факт, что одна капля раствора атропина, доведенного до 1/700000, вызывает еще расширение зрачка; и это тем более удивительно - прибавляет Дондерс - если сообразить, что из этой капли вероятно не всасывается даже и 1/50 её часть».

«Дарвин в своих «Насекомоядных растениях» приводит свои весьма замечательные опыты над действием слабых растворов фосфорнокислого аммиака на растение Drosera rotundifolia. Оказывается, что даже одна четырнадцатимиллионная часть грана, т.е. количество, соответствующее приблизительно седьмому децимальному разведению, обнаруживает еще весьма резкое действие на жизненность листьев и щупальцев этого растения. «Удивительнее всего - говорит Дарвин в конце главы - что растение без дифференцированной (Specialised) нервной системы может быть столь чувствительно к столь малым дозам, и мы не имеем никакого основания отрицать, чтобы и другие ткани могли обладать такою же чувствительностью к внешним раздражениям, если это полезно для их организации, как например, нервная система высших животных».

Дюкло в своем прекрасном сочинении «Ферменты и болезни* (стр. 35-36), рассматривая значение различных составных частей Роленовской жидкости на питание, рост и развитие микроорганизмов, приводит интересные факты в подтверждение того, от каких ничтожных количеств полезных элементов может зависеть здоровье и жизнь живого организма. Но еще более чувствительны низшие организмы к действию элементов, вредных для его жизни. Так, если прибавить к питательной жидкости 1/1600000 часть окиси серебра, то разрастание быстро останавливается; оно даже не может начинаться в серебряной посуде. Химия почти не может доказать, чтобы часть посуды растворилась в жидкости, а растение проявляет это своею смертью.

Вода, побывшая несколько минуть в металлическом стакане, приобретает особый металлический вкус, который чувствительные люди различают не только при употреблении воды из самого металлического стакана, но и перелив ее в стеклянный стакан; а между тем никакие физические и химические реактивы не в состоянии открыть в ней какие-либо изменения; значит, физиологические функции наших органов чувств, в данном случае органа вкуса, тоньше физико-химических реакций.

Из вышеприведенных примеров делимости ассафетиды и мускуса видно, что там, где никакие другие реакции, физические и химические, не в состоянии открыть присутствия этих веществ, оно открывается живым организмом посредством обоняния, и, мало того, эти бесконечно-малые частицы, действуя через орган обоняния, могут вызывать у чувствительных особ тошноту, рвоту, головокружение, головную боль, обморок, - словом, целый комплекс резких болезненных симптомов. Следовательно, в некоторых случаях физиологические реактивы оказываются тоньше и чувствительнее физических и химических.

Каждому врачу известны такого рода факты. Больному А. втирают йодистую мазь, а у больного X., лежащего в отдаленном конце палаты, в урине получается йод. Больному В. втирают ртутную мазь, а у больного У., лежащего в еще более отдаленном конце палаты, появляется слюнотечение, т.е. первые признаки отравления ртутью. Спрашивается, в какой степени разведения достался йод больному X. и ртуть больному У.?

Химия допускает, что испарение ртути может происходить непрерывно даже при обыкновенной температуре. В каждую бесконечную малую часть одной секунды испаряется известное количество бесконечно-малых частиц ртути, и если бы собрать все эти бесконечно малые, непрерывно испаряющиеся, положим, в течение одного месяца или года, ртутные частицы, то и тогда сумма всех этих частиц составляла бы бесконечно-малую величину, потому что уменьшение в весе открытого сосуда со ртутью почти невозможно было бы определить даже точнейшими химическими весами. Между тем живой человеческий организм, пребывающий в такой атмосфере, обнаруживает следы ртутного отравления. Спрашивается опять: сколько же для этого потребовалось ртути по нюренбергскому аптекарскому весу?

Точно также хорошо известны факты относительно действия минимальных количеств некоторых лекарственных веществ, например невесомых частиц ипекакуаны, на лиц чувствительных к его действию. Достаточно открыть банку, в которой содержится порошок этого рвотного корня, чтобы у лиц чувствительных к нему и находящихся на огромном расстоянии, в 3-4 этаже здания, получились характерные симптомы: тошнота, рвота, чихание, кашель, удушье, и т. д.

Из интересных опытов доктора Молена (Molin) явствует, что продолжительное назначение кроликам рвотного камня (Tartarus emeticus) в шестом делении производит у них характерные изменения в легочной ткани.

Профессор Арнольд производил опыты с трихнином, из которого видно, что даже одна миллионная часть грана вызывала столбняк у лягушек, отравленных накануне 1/10000 частью грана.

Профессор Эмбер-Гурбэр  (Imbert Gourbeyre) производил публично на своих лекциях следующий интересный опыт. Он брал сосуд с 20 литрами воды и растворял в ней один миллиграмм йодистой ртути, - количество, составляющее по отношению к массе жидкости, 1/20000000 часть, т.е. количество, которое не может быть обнаружено даже самым тончайшим химическим реактивом. Между тем рыбы, погруженные в этот раствор, чрез несколько времени в нём погибали.

«Поэтому - говорит доктор Бразоль - если все эти примеры еще не доказывают действительности бесконечно малых доз в строгом смысле слова, то тем не менее они ясно доказывают возможность могущественного действия столь ничтожных приемов, которые равносильны нашим низким и средним делениям, т.е. во всяком случае бесконечно меньше ежедневно употребляемых врачами старой школы; и, несмотря на такую ничтожность, они в состоянии производить еще весьма резкое и несомненное действие на живой организм. Следовательно, на основании аналогии с другими фактами, мы должны сказать, что существующие в природе факты действия минимальных частиц материи не дают нам никакого права отрицать существование лекарственных частиц и возможности (терапевтического) действия гомеопатических лекарств по крайней мере в низких и средних делениях».

Теперь является вопрос: вправе ли мы распространить такое заключение и на более высокие деления? Если киевский медицинский факультет, в доказательство ничтожества гомеопатии, напоминает всем давно известное вычисление, что 14-е разведение соответствует раствору, который получился бы от прибавления одной капли тинктуры к морю, равному по величине всему земному шару, и если наш медицинский совет думал потопить гомеопатию в том океане воды, которая необходима для приготовления 30-го деления, то мы должны опять задаться вопросом, существуют ли факты, доказывающие возможность действия этих разведений, и, как говорить доктор Бразоль, не играет ли важную роль в действии материи не столько количество, сколько качество материи или лекарственного вещества?

Известный математик, профессор физики в Праге, Допилер , был занят вопросом о том, возможно ли увеличение действия лекарства по мере уменьшения его весового содержания, и спрашивает: по какому праву принято думать, что действие лекарства зависит от его веса, а не от поверхности действующих атомов?

Под физическою поверхностью тела - говорит далее Бразоль - в противоположность математической, понимается совокупность тех атомов, которые, по крайней мере в одном направлении, окружены атомами другой среды: отсюда следует, что всякое тело, по мере постепенного размельчения или дробления на части, должно значительно выигрывать в действующей поверхности, потому что атомы, принадлежавшие прежде внутренности тела, теперь приходят в соприкосновение с окружающею средою и тотчас вступают в составную часть вновь образованной поверхности. Точно также два или более тела одного рода, прежде составлявшие одно неразрывное целое, будучи вместе соединены, уменьшаются в своей поверхности во всех точках их взаимного соприкосновения. Несколько более внимательное рассмотрение этого предмета приводит к заключению, что общая поверхность растираемого тела увеличивается по меньшей мере в той же, а в большинстве случаев даже в большей пропорции, в какой уменьшаются поперечники отдельных частиц. Поэтому, если кубический дюйм какого-нибудь тела истолочь до мелкости мелкого песка, извести, муки или пыли, то общая поверхность всех частиц представить уже площадь более чем в 1000 кв. футов. Но для того, чтобы эта поверхность стала действительно физическою или влиятельною, нужно прежде всего воспрепятствовать взаимному прикосновению отдельных частиц между собою, что достигается посредством растирания данного тела с достаточным количеством другого, посредствующего, индифферентного вещества, например с молочным сахаром, т.е. именно таким образом, как приготовляются гомеопатические растирания, вся цель которых и заключается в том, чтобы привести единицу данного объема или веса тела в наивозможно большую поверхность. Тоже самое и относительно разведений. Не разбавленная жидкость обладает физическою поверхностью сосуда, ее заключающего; между тем, будучи смешана с другою жидкостью, физическая поверхность её будет увеличиваться по мере разбавления, потому что частицы её теперь будут разъединены между собою частицами посредствующей жидкости. Поэтому, если и. правда, что 1 гран 2-го децимального растирания заключает лишь 1/10 грана 1-го растирания, то отсюда еще вовсе не следует, чтобы он действовал в десять раз слабее, потому что один гран 1-го растирания, в силу тщательного смешения с 9 гранами молочного сахара, приобрел поверхность в 50, 100 или более раз большую первоначальной и через это выиграл в действительности, вследствие чего 1 гран таким образом приготовленного 2-го растирания, с точки зрения действующей поверхности, представляет величину большую, чем 1/10 грана первого растирания, содержащего более крупные и грубые частицы. Далее доктор Бразоль говорит в своей лекции:

«Итак, если сила лекарств зависит от их массы или весового содержания лекарственных веществ, то, оставляя пока в стороне другие возможности, вышеупомянутые дозы можно считать действительно ничтожными. Если же поверхность лекарства обусловливает силу его действия, то эта ничтожная по весу частица может представить громадную величину влиятельной поверхности. Тут мне важно лишь указать, что многие математики, например, Допилер , затем знаменитый аббат Моаньо (Moigno), один из первых французских математиков, и друг., рассматривают действие лекарств не как действие масс, а как действие поверхностей. Моаньо по этому поводу пишет («Kosmos» I, р. 615), что «ничто не противоречит предположению, что действие гомеопатических лекарств является действием поверхности, как например, действие электричества. Поэтому действие гомеопатических лекарств не представляет ничего невозможного или невероятного, потому что общая сумма поверхностей бесконечно малых частиц в миллионы раз больше поверхности измеримых и весовых частей, употребляемых аллопатами». С этими теоретическими соображениями математиков вполне согласны экспериментальные микроскопические исследования Майергофера, Бухмана, Сегена и других, из которых явствует, что лекарственные частицы, по мере растирания и разведения, прогрессивно расщепляются, раздробляются, уменьшаются и через это несомненно приводятся в состояние, наиболее удобное для полного и совершенного всасывания их в организые и проникновения их в элементарные клетки наших тканей и органов. По наблюдениям Майергофера, в третьем растирании олова больной получает свыше 115 миллионов раздробленных и еще дробимых частиц этого металла, и кубический объем такой металлической частицы в 64 раза меньше объема кровяного шарика у человека, так что эти частицы могут свободно быть восприняты и усвоены кровяными шариками. По другому вычислению, предполагая, что каждая частица лекарственного вещества, при каждом последующем растирании по децимальной скале, распадается только на 50 частиц, мы получим, что в одном миллиграмме 12-го деления из первоначального миллиграмма лекарственного вещества образовалось почти 245 миллионов частиц, еще видимых под микроскопом. Принимая среднее количество крови у человека за шесть килограммов, мы видим, что один миллиграмм 12-го деления должен равномерно распределиться по всей массе крови человека таким образом, что на каждый миллиграмм крови приходится 40 частиц; и никто не будет оспаривать, что эти 40 частиц лекарственного вещества на 1 миллиграмм крови, при известных условиях, могут еще оказать весьма чувствительное действие на человеческий организм; а так как кроме того величина лекарственного приема, назначаемого гомеопатами, всегда больше одного миллиграмма и повторяется несколько раз в день, го суточное количество поступающих таким образом частиц на каждый миллиграмм крови будет еще гораздо больше».

«Кроме того, на помощь объяснения возможности действия «гомеопатических» доз могло бы еще явиться нечто вроде так называемого каталитического действия, т.е. действия одного тела на другое, в силу одного своего присутствия или прикосновения, без участия химических процессов взаимного соединения. Так, например, одно присутствие губчатой платины вызывает химическое соединение водорода с кислородом, причем сама платина остается химически без изменения. Нечто подобное представляют и процессы брожения, для осуществления которых в громадном количестве достаточно ничтожного минимального количества известного органического вещества или фермента, обусловливающая саморазложение соответствующих органических соединений без собственного разрушения. Вирхов говорит, что когда каталитические возбудители поступают в живой организм, то они вызывают в нём известный внутренний процесс или молекулярное движение, сила которого вовсе не находится в пропорциональном отношении к количеству возбуждающая вещества. «Напротив того - говорить Вирхов – «минимум весьма энергического возбудителя может вызвать очень продолжительное и значительное воздействие вследствие того, что первоначальное каталитическое движение распространяется всё дальше и дальше. Это один из тех фактов, который наглядно обнаруживает возможность действия гомеопатических лекарств». Это собственные слова Вирхова.

«Поэтому вы, может быть, теперь отчасти поймете - говорит доктор Бразоль - почему одна миллионная часть грана поваренной соли, известным образом приготовленной, может оказывать действие на чувствительный организм, в то время как один гран грубой соли такого действия не оказывает. Вы видите, что арифметический масштаб неприменим к физиологическим явлениям в живом организме и что в физиологическом действии лекарств входит в соображение не только количество, но и качество вещества, способ его приготовления, увеличение действующей поверхности его атомов, взаимное увеличение расстояния между молекулами и т. д., и т. д. Для меня только важно констатировать факт, что лекарственное вещество, даже в высоком разведении, способно оказывать известное действие на организм, что даже одна биллионная часть грана соли способна, при известных условиях, оказать терапевтическое действие в то время, как один гран грубой соли не оказывает такого действия. Нам важно установить факты, а затем уже найти им объяснение. Поэтому, возвращаясь к раньше поставленному вопросу, существуют ли факты, доказывающие возможность действия высоких гомеопатических делений, мы должны смело и решительно ответить: да, существуют».

«Из обширных и добросовестных опытов профессора фармакологии Эмбер-Гурбэра известно, что мышьяк в 7-м децимальном растирании может еще производить зуд, красноту кожи (эритему), накожную сыпь и жжение в глазах, а в 15 делении - сливную просовидную сыпь и общее недомогание. Доктор Грауфогль, испытывая на себе тридцатое (децимальное) разведете мышьяка, получил общее нездоровье и характерное для мышьяка чувство неутолимой жажды. По его же наблюдениям, продолжительное употребление Туи в 30-м делении способно вызывать у восприимчивых лиц размягчение ногтей.  Каждому врачу гомеопату неоднократно доводилось встречать в своей практике не только случаи так называемого «гомеопатическая ожесточения», т.е. усиления существующих объективных и субъективных симптомов под влиянием средних и высоких гомеопатических делений, но и прямо случаи физиологического действия лекарств в высоких делениях, обнаруживающегося в здоровых частях. Никогда не забуду и живо помню, как теперь, недавний случай из моей летней крестьянской практики. Мне принесли ребенка 3,5 лет с золотушным воспалением глаз, обильным и едким отделением гноя и светобоязнью. Я назначил ему Mercurius corrosivus в шестом центесимальном разведении. После двух первых приемов у ребенка показалось чрезвычайное и еще небывалое ухудшение всех глазных симптомов, а после 3-го и 4-го приемов появилась резь и боль в животе и характерные натужные испражнения. Отец в испуге приносить ребенка и спрашивает, что делать? Усмотревши в этой болезненной картине патогенетическое действие. Mercurius’a, я, понятно, отменил употребление этого лекарства и, чтобы не отпускать родителя с пустыми руками, под видом нового лекарства, дал чистый спирт, с наставлением давать ребенку два раза в день по три капли и через 4 дня опять принести ребенка ко мне. Ребенок был доставлен ко мне только через неделю: симптомы раздражения глаз и прямой кишки совершенно уничтожились на другой день, и в течение всей недели наступило значительное улучшение в состоянии глаз, что меня еще более утвердило в мысли, что то было гомеопатическое ожесточение. Но, искушаемый непреодолимым желанием экспериментально проверить свое подозрение, я, для контроля, опять назначил ребенку тот же самый Mercurius corrosivus, в том же самом 6-м делении, и кто же представить мой восторг, когда к вечеру того же дня отец приносить ко мне ребенка с жалобою, что после первых трех приемов опять появилась раздражительность глаза к свету и затем необыкновенное ухудшение глазных симптомов, а после пятого приема - опять одно характерное испражнение с резью и болью. Я нелицемерно говорю о моем восторге, потому что радость видеть математическое осуществление заранее предсказанного явления и редкое счастье иметь в руках такой чувствительный реактив на бесконечно малую дозу гомеопатического лекарства пересиливали во мне в данную минуту чувство жалости к временному ожесточению болезни маленького пациента, тем более, что я уже ни на минуту не сомневался, что ребенок будет здоров, что Mercurius corrosivus есть специфическое для данного случая средство, но что оно назначено в делении, не соответствующем индивидуальной восприимчивости ребенка. Так и случилось. После трех дней паузы и уничтожения всех физиологических симптомов лекарства, я назначил Mercurius corrosivus в 30-м делении, который один, без помощи других внутренних и наружных средств, в 10. дней излечил золотушное воспаление глаз, длившееся пять месяцев».

«Такие случаи эксквизитной восприимчивости довольно редки в практике, но когда они встречаются особенно в столь отчетливой форме, то они неизгладимо запечатлеваются в памяти и поселяют непоколебимое убеждение, что гомеопатические лекарства не суть нули или индифферентные средства, а наоборот в действии своем на живой организм представляют при известных условиях весьма значительную силу и величину там, где уже все физические и химические реактивы давно недостаточны для открытия присутствия вещества».

Доктор К. Боянус (в Гомеоп. В. 1888 г., стр. 122) приводит следующий пример в подтверждение закона подобия и минимальности доз:

«В заседании Берлинского Медицинского Общества 4-го января 1888 года профессор Вирхов говорил о результатах анатомо-патологических исследований трех особ, умерших после употребления раствора сулемы в разведении: 1:1500, 1:2000, 1:4000, 1:5000, - в двух случаях для выполаскивания полости матки (в первом - после выкидыша, во втором - три недели спустя после родов), а в третьем для выполаскивания полости рта по случаю образовавшегося водяного рака (Noma). Вирхов говорит: «С того времени, как я сообщал о целом ряде случаев воспаления ободошной кишки - Colitis, мне опять представилось несколько достопримечательных случаев. К самым замечательным по обширности поражения принадлежит следующий случай, в коем поражена была не только вся ободошная, но и большая часть тонких кишок; даже выше поражения лежащие части тонких кишок были сильно воспалены. Начиная с подвздошной кишки и простираясь далее вниз, я встретил такое дифтеритически-геморрагическое поражение, и притом в таких размерах, в каких мне не приходилось встречать его даже в самых тяжких заболеваниях кровавым поносом, которыми изобилуете наша страна. Случай этот относится к 25-летней женщине, выкинувшей в конце четвертого месяца (21 декабря) разложившийся уже плод. До удаления приросшего последа было сделано выполаскивание наружных половых частей и затем влагалища, а также и матки раствором сулемы крепости 1:1500, в количестве одного литра; после удаления последа вторичное выполаскивание раствором сулемы крепости 1:5000, в количестве 1/2 литра. В другом случае роженице за 14 дней до кончины её было сделано выполаскивание полости матки раствором сулемы 1:4000, в количестве 2 литров, после чего образовалось сильное кишечное кровотечение. При вскрытии не оказалось воспаления ободошной кишки; за то подзвдошная местами сильно опухла и представляла сильные кровяные инфильтрации в её стенках и в самой кишке массу излившейся крови».

«В третьем случае 19-ти-летнему молодому человеку, заболевшему водяным раком, было сделано выполаскивание ротовой полости раствором сулемы 1:2000. При вскрытии оказалось хотя ограниченное поражение прямой кишки, но все-таки такого свойства, что оно должно быть причислено к дезинтерическим или дифтеритным». Вирхов кончает словами: «я бы желал обратить ваше внимание на сообщаемые мною сегодня первые два случая, а также и на таковые же, прежде мною сообщенные, потому собственно, что они все встречались у рожениц. Кроме того еще был опубликован целый ряд подобных же наблюдений, доказывающих опасность употребления раствора сулемы для выполаскивания полости матки, особенно у рожениц .

«Разберите весь этот реферат - говорит доктор Боянус - не есть ли это самый наглядный, самый полный, самый осязательный эксперимент, доказывающий как нельзя яснее закон подобия. Сулема с одной стороны производит кровавый понос и дифтерит прямой кишки со всеми свойственными этим болезням патологическими поражениями ткани кишок и со всеми свойственными им симптомами; с другой же стороны та же сулема излечивает эти болезни там, где они возникли от других причин, в чём еще недавно во всеуслышание признался профессор Гуго Шульц в Грейфсвальде и что уже давно известно всем гомеопатам от Ганемана и до наших дней».

«Далее мы видим, что отравление последовало от растворов, взятых в пропорции 1:1500-5000. Ну, что бы хоть бы раз, хотя для опыта, употребить раствор сулемы в пропорции 1:10000 или к 100000, т.е. приблизиться к нашим первым десятичным разведениям, - так нет же, отвергать, затыкать уши, браниться, гордо отворачиваться, пренебрегать, талантливо рассекать и бичевать, не брезгать никакими средствами в борьбе против гомеопатии, конечно, легче и приятнее; но научнее ли, достойнее и полезнее ли для больного человечества, пусть решают читатели».

Читайте также: "Медицинская беседа I"
                           "Медицинская беседа VIII"
                            "Медицинская беседа X"
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /