Кровь может быть улучшена неядовитыми лекарствами, а также восстановлением кровообращения или обмена веществ. Поэтому я построил свою фармакологию на принципе лечения преимущественно неядовитыми средствами, и если допускаю слабо ядовитые растения, то парализую их влияние на кровь и ткани минимальной дозировкой. Но так как каждая болезнь заключается еще в органических расстройствах, то я доказал, что необходимо иметь кроме специфических лекарств для крови еще специфические средства для всех наших органов, областей и оболочек. Чтобы классификация моих лекарств соответствовала основному подразделению человеческих недугов (на болезни крови и расстройства кровообращения, на болезни отдельных органов и областей, а также на болезни, выражающиеся лишь субъективными симптомами), я распределил их: а) на действующие на кровь и кровообращение; б) на специфические для отдельных фактов и некоторых областей тела и в) на лечащие определенные субъективные симптомы. Чтобы обладать специфическими средствами, необходимо уметь точно определять физиологические действия лекарственных веществ, и я объяснил, почему испытания различных свойств неядовитых лекарств должно производиться в моей системе исключительно на больных людях. Источниками для познания свойств лекарственных растений мне служат: народная медицина, известный закон, гласящий, что многие вещества, смотря по величине приемов или по дозе, имеют совершенно противоположные физиолого-терапевтические действия и гомеопатический закон подобия. Производя испытания быстро действующими или всасывающимися в кровь лекарствами, опыты не требуют много времени. Затем я выяснил, почему нельзя допускать в лекарствах многосмешение и что в моей системе, чем сложнее болезнь, тем она требует менее лекарств. Доказав далее, что каждое лекарство может, смотря по величине дозы, нарушать и восстановлять кровообращение, я перешел к объяснению закона дозировки лекарств и что требование восстановления кровообращения - в прямой зависимости от дозы принимаемого средства. Каждое лекарство производить известное давление на кровь и потому каждый организм требует точная определения этой силы, лично для него необходимой. Болеющему должна прописываться та доза лекарства, которая соответствует состоянию его организма в данное время, т.е. которая восстановляет правильность кровообращения. Как узнать, какая доза лекарства восстановляет кровообращение и какая нарушает, я наглядно показал на примерах. Та доза лекарства, которая после приема освежает, облегчает голову, освобождает глаза от тумана, прекращает или уменьшает шум в ушах, успокаивает сердце, а также нервы, уничтожает или умеряет боли, та восстанавливает правильность кровообращения. Доза, соответствующая организму больного или восстанавливающая правильность кровообращения, не может не соответствовать как всем особенностям болезни, так и индивидуальной стороне болеющего. Наконец я доказал, что дозировка лекарств - это самый важный вопрос для каждой системы лечения, так как он венчает и разрешает всё. Окончив на этом прошлую беседу, мне предстоит сегодня выяснить правила приема лекарств.

Эти правила составляют также камень преткновения для медицинских систем. Как никто точно не знает, какую следует прописывать дозу лекарства больным при их разнообразии натур, индивидуальных особенностей, болезней и возрастов, так неизвестно на чём основывать число приемов лекарства в течение дня. Гомеопаты, следуя правилу Ганемана, предполагают, что надо давать лекарство вторично лишь тогда, когда действие первого приема окончено и результате виден. На интернациональном конгрессе в Париже в 1889 г. доктор Виллерс заметил, что если ограничиваться назначением одной дозы и не повторять приема лекарства раньше, чем почувствуется необходимость, то резкие симптомы не обнаруживаются, но являются иногда слабые критические симптомы, означающие начало исцеления. Нужно придерживаться правила Ганемана, назначать наивозможно малые дозы в редких промежутках. Доктор Чилиано сказал, что, по его мнению, главная суть заключается в индивидуализации; если она сделана хорошо, то совершенно достаточны малые и редкие дозы, иначе возможны ожесточения. Доктор Галляварден дает всегда один прием и выжидаете его действие.

Правила приема лекарств основаны в моей системе на следующих принципах:

20. Правила приема лекарства должны быть основаны не только на опыте, но и на потребности организма к восприятию лекарства, т.е. иначе гонор я, на природе человека. Так как вся обязанность лекарства заключается в восстановлении кровообращения и в действии на соучаствующие в болезнях органы, то вопрос сводится к решению: как часто надо повторять приемы, чтобы соответствующим давлением на кровь восстанавливать нарушенное кровообращение. Следовательно, число приемов лекарства на день будет зависеть от характера болезни, острая она или хроническая, а также от степени расстройства кровообращения.

21. Врачу важно определить границу, меньше какого числа не должны быть приемы в течение дня.

Каждому понятно, что в острых, воспалительных болезнях приемы лекарства должны быть частые, так как напряжение всего организма чрезвычайно сильно и противодействие лекарству велико. В хронических болезнях страждущий может руководствоваться собственным самочувствием. Чем расстройство кровообращения значительнее, тем приемы должны быть чаще, и чем скорее кровообращение восстанавливается, а через это и все отправления, тем приемы могут повторяться реже. Для врача важно определять границу, меньше какого числа не должны быть приемы в течение дня. Граница уменьшения числа приемов средства, несомненно, в зависимости от быстроты действия или всасывания лекарства. Для меня определилось по опыту, что в течение двух или даже одного часа оканчивается действие приема лекарства.

Для пояснения правила приема лекарств я приведу примеры из моей практики.

Никогда не забуду одну больную, приехавшую ко мне искать помощи от угрожавшего ей ежечасно нервного удара. Видя в своей приемной даму с пузырем льда на голове, я предположил, что у ней горячка, и даже удивился, как она решилась покинуть постель. Каково же было мое удивление, когда я узнал, что моя новая пациентка увенчана столь оригинальною короною в продолжение 8 лет и не снимает её ни на минуту в течение дня и ночи. Что за причина? Доктора, видя угрожающие симптомы удара, приказали положить пузырь со льдом на голову. Затем, если она снимет пузырь, то при малейшем согревании темени - кровь бросается в голову, больная лишается языка и онемевающие челюсти перестают двигаться. Словом, возбуждавшееся сердцебиение и страх паралича принуждали ее в течение 24 часов в сутки морозить свою голову. Ничего подобного я никогда не слыхал и не видал! Какая бы внутренняя болезнь не была причиною столь серьезного состояния больной, лечение льдом в продолжение 8 лет представлялось чем-то чудовищным и неслыханным. Могло ли постоянное присутствие льда на голове пройти бесследно для организма!? При диагнозе оказалось, что эта несчастная заполучила сильный ревматизм в суставах и в сердце. Сама больная отлично понимала, что ей нужно такое средство, которое бы искусственно восстановляло ей кровообращение и не допускало бы прилива крови к голове. Никто не мог изобрести этого лекарства и 8 лет она прожила, покрытая ледяною шапкою. Я вперед радовался моему успеху; действительно, постепенным восстановлением кровообращения я вскоре достиг того, что холод на голове ей сделался невыносим, и она стала снимать пузырь и проводить ночи в естественном положении и затем лишь надевала его днем на несколько часов. Я еще не сладил с её серьезнейшею внутреннею болезнью, которая служит причиною таких приливов, но болезнь значительно улучшилась и во всяком случае, принимая лекарство, эта пациентка сделала свое существование вполне сносным. Заставив ее с начала лечения несколько раз в день снимать лед с головы, я сперва, для пробы, назначил ей приемы лекарства во время пребывания её безо льда - через каждые 5 минут, но руководствуясь своим самочувствием, она должна была их участить до каждой минуты и только с постепенным восстановлением кровообращения перейти на более редкие приемы. Следовательно, правила приема лекарства в прямой зависимости от степени расстройства кровообращения, от характера болезни и быстроты действия лекарства.

Действие лекарства зависит не только от числа приемов его, но и от количества или меры каждого приема.

Наука говорит, что соки пищеварительного канала не позволяют многим лекарственным веществам поступить в кровь в неизмененном виде, но видоизменяют их многоразличным образом; так нерастворенные тела - растворяются под влиянием слюны, желудочного сока и т. д. Поэтому лекарства, попадая в желудок и кишки, иногда теряют свои свойства. Это определение, известное с давних времен, нисколько не повлияло на установившийся способ приема лекарств. Все лекарства даются в таких порциях, что они сосредоточиваются в желудке. Однако за последние годы раздаются требования освободить желудок от исполнения вредной повинности, а также избавить лекарства от пептонизации. К числу лиц, требующих изменения традиционного приема лекарств, принадлежит С. М. Фенн, который в своей известной статье ходатайствует за предпочтение впрыскивания лекарств под кожу и в прямую кишку, так как желудок должен быть сохраняем для восприятия и переваривания пищевых веществ. Ныне при многих болезнях лекарства впрыскиваются под кожу. Но удобно ли заменить обыкновенный прием лекарств столь болезненным способом, как подкожное впрыскивание? Не есть ли это крайность, тем более, что та же наука определяет, что все слизистые оболочки, начиная со рта и до прямой кишки одарены энергичной всасывающей способностью по отношению к растворенным, или, по крайней мере, растворимым телам? Следовательно, эта энергическая способность дана никак не для того, чтобы о ней забыли и ею не пользовались. Не проще ли рассчитывать на столь драгоценные свойства слизистых оболочек! Мне кажется, что было бы крайностью отдать предпочтете прямой кишке пред ртом. Рот устроен специально для восприятия всего предназначенного для внутреннего употребления, а ныне люди изменяют это по-своему и не приостанавливаются даже пред решением устраивать в теле новые отверстия для той же цели с помощью иглоукалывания. Вот как велика человеческая недальнозоркость!

Это недоразумение доказывает, что следует обратить внимание на меру назначаемого лекарства. Мне по крайней мере ясно что:

22. Мера лекарства должна равняться тому количеству, которое, будучи принято, не достигает желудка и расходуется на смачивание слизистой ободочки рта, горла и пищевода. В виду этого, все лекарства должны даваться в размере одной чайной ложки.

Затем, естественный вывод из этих правил: лекарства должны быть так дозированы, чтобы не оказывать неблагоприятного влияния на пищеварение. Действительно, дозировка лекарств, установленная мною, удовлетворяете упомянутому только, что требованию. Прием моих лекарств даже в большем количестве, чем чайною ложкою, не будет иметь никакого влияния на пищеварение, так как они вследствие малой дозировки теряют в желудке свои свойства. Следовательно, мои лекарства имеют действие исключительно на пути до желудка.

Итак, исходная точка, ив которой развилась моя система, есть взгляд на причины человеческих болезней. Следуя из неё далее, невольно я пришел к способу лечения болезней, к уничтожению причин, и приемы эти выяснили мне, каким образом я должен проверять диагнозы, испытывать свойства лекарств и вырабатывать их дозировку. Как звенья в цепи сплетались столь простые и естественные

выводы из наблюдений за неизменными законами природы. Какое значение имеет восстановление кровообращения в лечениях, мне особенно ясно и быстро указали все воспалительные и инфекционные болезни, сопровождающиеся повышенною температурою. При моем способе лечения, все они принимают особенный характер и вовсе не проходят те стадии, о которых так неутешительно проповедует рациональная медицина в своих учебниках. Возьмем для примера корь. В теории течение кори разделяется на несколько периодов. Если коревый яд перенесен на здоровый организм, то болезненные явления далеко не являются непосредственно тотчас после заражения. Напротив того, проходит известное время прежде, чем коревый яд настолько размножится и накопится в организме, что обнаружатся первые явления заражения. Этот период, называемый инкубационным, в типических случаях равняется 10 дням. Продолжительность этого срока зависит от количества и жизненной энергии перенесенного коревого яда и от способности зараженного субъекта к противодействию. За инкубационным периодом следует период предвестников, продолжающийся средним числом 3 дня, он характеризуется заболеванием слизистой оболочки носа, полости рта, зева, гортани, бронхов и т. д. Следовательно, период предвестников есть период высыпания на слизистых оболочках. В виде третьего периода является период высыпания на коже коревых пятен. Он начинается обыкновенно на 14-й день после заражения и продолжается 3-4 дня. За ним следует, наконец последний период - период шелушения, продолжающийся, средним числом, 7 дней, так что выздоровление наступаете в конце четвертой недели.

При моем лечении я никогда не наблюдал упомянутых сроков. Инкубационный период не может протекать без признаков нарушенного здоровья, если только следить за настроением и состоянием детей. Дети становятся ненормальными, капризными, ворчливыми, плаксивыми, теряют аппетит, имеют дурной запах изо рта, спят беспокойно или отличаются необыкновенною сонливостью. Если начать лечение в период предвестников, который начинается ознобом и жаром, то период высыпания наступаете быстро, вследствие восстановления кровообращения. При аллопатическом лечении, большею частью, лихорадка, достигающая в первый вечер до 40°, в следующие дни уменьшается и даже температура вновь делается нормальной. Или она держится утром на нормальной высоте, а к вечеру становится слегка лихорадочной. Этим объясняется тот факт, что многие больные чувствуют себя действительно нездоровыми собственно только в первые дни. Когда приближается период высыпания, то температура тела вновь начинает повышаться и доходить до 39° и даже выше. Следовательно, между первым приступом озноба и лихорадки и вторым приступом образуется какой-то промежуток времени. Болезнь как бы задерживается, затихает, пока не появится сыпь. От чего же это происходит? От того, что сыпь не ищет доступа к наружным покровам, вследствие нарушения кровообращения. По той же причине, вероятно, она показывается ранее внутри, на слизистых оболочках, чем наружно, на коже. Упомянутая задержка проявления сыпи бывает очень опасна и тяжела для больного. При искусственном восстановлении кровообращения не существует периода затихания болезни, а потому течение её принимает иной оборот и сокращается время. Развивающиеся нередко осложнения при кори как бы предупреждаются. Итак, я настаиваю на предупреждении, сокращении и облегчении всякой инфекционной болезни, при помощи лекарств, восстановляющих кровообращение и специфических для воспалении. В аллопатических же лечебниках вы можете прочесть, что неосложненная корь не требует особенного медикаментозного лечения и целесообразного диететического содержания здесь вполне достаточно. Естественно, что при отсутствии рационального лечения, болезнь, предоставленная самой себе, протекает дольше, сложнее и тягостнее для больного.

При скарлатине наблюдаются те же периоды и те же особенности их, как и при кори. Лечение состоит также в целесообразной диете и в отсутствии каких либо лекарств.

При моем лечении тиф не проходит теоретически определенных стадий. Анатомические изменения, которые были бы специфическими для сыпного тифа, почти неизвестны. Получается лишь общее впечатление того, что дело идет об острой инфекционной болезни. На коже замечаются синевато-красные пятна, рядом с напоминающими трупные пятна; на губах, деснах, на языке, в носу - налеты; общее питание - пострадавшее; кровь отличается темно-красным цветом; селезенка и печень увеличены. Период предвестников начинается обыкновенно потрясающим ознобом; температура тела быстро поднимается, затем наступает через короткое время бред. Больные жалуются на приливы к голове, выражающиеся ослаблением слуха и шумом в ушах. Лицо становится красным, испражнения задержаны. Кажется, это ясная картина сильного расстройства кровообращения! Период предвестников продолжается от 3 до 5 дней, после которых наступает период высыпания. Состояние температуры тела играет при постановке диагноза сыпного тифа важную роль, особенно, если дело идет в сомнительных случаях о распознавании между сыпным тифом и брюшным. При сыпном температура тела поднимается внезапнее; точно также она понижается быстро, критически. Чрезмерная высота лихорадки обусловливаете опасность болезни. Смерть может наступить еще до появления сыпи, вследствие чрезмерного повышения температуры. Сыпной тиф также не беден последовательными болезнями и осложнениями. В виду всего этого, врачи полагали необходимым подавлять лихорадку громадными дозами хинина, и мы уже говорили к каким результатам пришли они с тех пор, как бросили давать лекарства. Смертность уменьшилась, болезнь протекала легче и скорее, когда доктора занялись поддержкою питания и купаниями в 27° ваннах. По их мнению, специфических средств против тифа и в особенности сыпного в настоящее время не существуете; но в виду того, что лихорадка и упадок сил сами по себе могут причинить смерть, следует заблаговременно начать употребление алкоголя в больших дозах и в разных видах (коньяк, вино, шампанское). Возбуждающие средства, искусственно поддерживая самочувствие больного, нарушаюсь кровообращение, вместо восстановления его и противодействуют силам природы; поэтому болезнь не только затягивается, но и осложняется. Между тем искусственная помощь природы, которая можете быть выражена только в восстановлении кровообращения, есть именно специфическое средство для каждой сыпной, инфекционной и воспалительной болезни. Мое заключение подтверждается еще тем фактом, что все болезни этой категории мне приходится лечить одним средством, специфичным для кровообращения и всякого воспалительного процесса, как общего,

так и местного. Одно лекарство лечит: корь, краснуху, тиф, рогу, скарлатину. Таким образом, наилучшее жаропонижающее средство - это восстанавливающее правильное обращение крови. Оно и понятно, так как лихорадка есть расстройство кровообращения.

В настоящее время не подлежит уже ни малейшему сомнению, что рожа обязана своим происхождением размножению низших организмов (рожистые кокки). Предвестники во многих случаях отсутствуют, хотя больные более внимательные к своему самочувствию всегда жалуются на усталость, разбитость, отсутствие аппетита, боль в членах, общее чувство недомогания. Следовательно, замечая симптомы нарушения кровообращения, можно, предупредить болезнь или ее ослабить, принимая тотчас средство специфическое для кровообращения. На сколько важную роль играет расстройство кровообращения в заболевании рожею, можно заключить из того, что ясные проявления рожи начинаются однократным потрясающим ознобом или повторными легкими познабливаниями, затем появляется лихорадка, которая, большею частью, в течение немногих часов достигает 40° и выше. Лихорадка держится, пока существует рожистое изменение кожи, причем она придерживается постоянная типа. Аллопатия еще недавно лечила рожу только местно, я же даю вовнутрь свое лекарство, упомянутое выше, которое я называю противовоспалительным и специфичным для кровообращения. Иногда, чтобы подействовать местно на кровообращение, я еще прикладываю в виде компресса мою специальную наружную примочку. Хроническая рожа требует еще иных специфических средств, но острая форма излечивается быстро тем же средством, которое восстановляет кровообращение и уничтожает воспалительный процесс при кори, тифе и скарлатине.

Новейшие взгляды относительно сущности инфекционных болезней едва ли отразились так сильно на какой-нибудь другой болезни, как на остром сочленовном ревматизме. Происхождение его от простуды, в продолжение целых веков, казалось несомненным. Правда, еще и теперь существуют очень известные авторы, которые упорно держатся теории простуды, но число тех, которые причисляют эту болезнь к инфекционным, растет всё более и более. Никто еще не находил в крови и не видел с положительностью грибки сочленовного ревматизма, но однако наблюдали, что в палатах, в которых помещались больные с острым суставным ревматизмом, встречались случаи заражения других больных. Затем указываюсь на то, что острый сочленовный ревматизм часто появляется эпидемически и т. д. Как бы то ни было, но симптомы заболевания указывают на важность воспалительного расстройства кровообращения и в данной болезни. Недуг начинается обыкновенно внезапно потрясающим ознобом или повторными познабливаниями; появляется лихорадка, редко повышающаяся более 40° и неправильного типа. Учащение пульса и дыхания, налеты на языке, отсутствие аппетита, жажда и задержка испражнений - это дополнительные симптомы, присущие всем инфекционным и воспалительным болезням. Почти одновременно с наступлением лихорадки развиваются очень сильные и весьма мучительные изменения в суставах, начиная обыкновенно с нижних конечностей. Заболевшие суставы представляются утолщенными, припухшими, кожа над ними красна, без складок и блестяща. На основании теории, продолжительность острого сочленовного ревматизма колеблется между несколькими днями и 4-12 неделями и даже более, но при моем лечении, вследствие быстрого восстановления кровообращения, воспалительный процесс исчезает в несколько дней.

Хронический сочленовный ревматизм во многих случаях является последствием острого, если последний не уметь лечить, но он не сопровождается лихорадкой, а потому требует совершенно иного лечения и специальных, специфических средств.

Быстрота действия моих лекарств, а также важность уменья влиять на кровообращение - сказались в особенности при лечении столь опасной болезни, как воспаление легких. В начале моей практики мне пришлось чрезвычайно часто иметь дело с подобными больными и на них-то я убедился в превосходстве моих принципов лечения. Теперь лечение воспаления легких составляет мое наслаждение, так как я с уверенностью и быстротою, походящею на волшебство, прекращаю начавшийся воспалительный процесс в легких. Многие мои больные, будучи свидетелями поразительно быстрого лечения воспаления легкого, не задумываются более пред решением немедленно ехать ко мне при ощущении начавшегося воспалительного процесса в легком и колотей в боку, так как знают, что ложась в постель они будут обречены на долгое лечение и опасную болезнь, а явившись ко мне избавятся от воспаления и колотей в боку в час времени. В действительности, эта сказочная быстрота лечения, поражающая своею непонятностью, вещь чрезвычайно простая. Для уяснения результатов моего способа лечения следует лишь вникнуть в анатомические изменения, происходящая при воспалении легкого, и в симптомы этой болезни.

При катарральном воспалении легких, альвеолярные пространства, вовлеченные в воспалительный процесс, выполняются жидким экссудатом. Болезнь появляется всегда лишь вторично и лишь тогда, когда ей предшествовал катарр мелких бронхов, так что название бронхопневмония вполне основательно. Последняя чаще всего появляется в течение известных инфекционных болезней, которые часто ведут к смерти не сами по себе, а лишь вследствие неблагоприятного осложнения воспалением легких. На первом плане стоят здесь коклюш и корь, за ними следует дифтерит зева или гортани, грипп, краснуха, скарлатина и т. д. Раз перенесенная болезнь оставляет наклонность к рецидивам, катарральное воспаление выступает гнездами, которых число и величина подлежать разнообразным колебаниям. При исследовании анатомических изменений синевато-красное легкое представляется пронизанным плотными узлами. Бронхи содержат слизистый, гноевидный, похожий на творог секрет. Между припадками весьма важное значение имеет повышенная температура тела, частота пульса и дыхания. Аллопатическое лечение заключается в гигиенической обстановке и при высокой лихорадке прописываются общие жаропонижающие средства.

При крупозном воспалении легких образуется весьма богатый волокниною и поэтому способный к свертыванию выпот, который осаждается в полости альвеол. В противоположность катарральному воспалению легких, крупозное или фибринозное захватывает всегда большие участки. О характере и сущности первичной, самостоятельной фибринозной пневмонии взгляды расходятся. Различие во взглядах вращается преимущественно на вопросе о том, следует ли считать болезнь за инфекционную или же за чисто простудную. В числе оснований, почему следует считать эту болезнь за инфекционную, указывают на то, что она почти всегда придерживается типического течения, свойственного инфекционным болезням. Что это происходит от неумения лечить воспаление легких и от практикующегося лишь отсутствия лечения - доказывает мой способ лечения.

Первичная фибринозная пневмония есть весьма частая болезнь. Со времени основных анатомических и клинических исследований принято подразделять анатомический процесс при фибринозной пневмонии на три периода, а именно: 1) период переполнения кровью, 2) период уплотнения или опеченения, 3) период разрешения. В период переполнения кровью пораженные отделы легкого бросаются в глаза обильным содержанием крови. Естественно, что если успеть подействовать на кровообращение в этом периоде болезни и удалить излишнюю кровь из легкого, то период уплотнения или вовсе не наступит, или представится уже в ином виде. Потому то захваченное во время начинающееся воспаление легкого прекращается моим лекарством очень быстро. В периоде уплотнения легкое превращается в безвоздушную плотную ткань. В разрезе оно имеет зернистое строение, подобно поверхности разреза печени, откуда и название этого периода - опеченение. Этот период отличается тем, что воспалительный продукт в полости альвеол частью свертывается и оплотневает. Действуя противовоспалительным и восстановляющим кровообращение средством, я удаляю воспалительный продукт и не допускаю опеченения. Период разрешения начинается разжижением плотного выпота. Если же начать лечение в периоде уплотнения, то естественно от прекращения воспалительного процесса и насильственного восстановления кровообращения в легком, разжижение плотного выпота ускоряется. Всякий воспалительный процесс выражается теми же периодами. Прежде всего, замечается прилив крови в заболевающих тканях, хотя бы начинался простой нарыв на теле, затем место нарыва уплотняется и, наконец, выпот становится жиже и образуется гной. Как можно предупредить или уничтожить нарыв в периоде воспаления ткани, так можно ускорить разрешение его в периоде уплотнения. Все это достигается противовоспалительными средствами, как, например, согревающий компресс, который влияет главным образом на местное кровообращение в границах соприкосновения с телом. После этого станет понятным, что действие такого лекарства, которое в состоянии влиять одновременно на всё кровообращение человека, будет быстрее и могущественнее. Подобное влияние имеет особое значение при воспалении легкого, так как воспалительный процесс передается всей крови, и болезнь обыкновенно начинается сильною и внезапною лихорадкою. Первые изменения, находимые в легких посредством физических методов исследования, обыкновенно не распознаются до истечения первых 12-24 часов, хотя больные жалуются на приливы к груди, на колющие боли. Уничтожив моими лекарствами субъективные симптомы, можно быстро превратить опасную болезнь и удалить жидкость, которая начинает скапливаться в легочных альвеолах.

К числу болезней, которые не поддаются аллопатическому лечению и подтверждают рациональность моей системы лечения, относятся болезни обмена веществ. Бо главе этих болезней я ставлю английскую болезнь или рахитизм, встречающийся весьма часто в детском возрасте не только у бедного рабочего населения, но и в богатых классах. Изменения обмена веществ, лежащие в основе рахита, обнаруживаются преимущественно ненормальностями в росте костей. Дети легко утомляются, затем вовсе перестают ходить и представляют искривления конечностей. Иногда они не имеют ни одного зуба в конце второго года жизни или появление зубов происходит неправильно. Потение головы, искривление позвоночника есть также частные признаки рахита. Английская болезнь не бывает без расстройства желудочно-кишечного пищеварения; являются упорные, частые поносы. Лицо бледно, мышцы вялы, жировая подкладка исчезает и под тонкой кожей просвечивают извилистые венозные сосуды. Рахитическое поражение черепа характеризуется главным образом своеобразной формой головы и незаращением родничков. Волосы делаются сухими, ломкими и выпадают. Дети поражают своим бледным видом, исхудалыми покровами и вздутым животом. Часто существуют бронхиальные катарры, исчезающие лишь после того, как устраняется рахитический процесс. Естественно, что аллопатическое лечение, основанное на диете и гигиене, редко приносит действительную пользу. Между тем, обмен веществ в прямой зависимости от правильности кровообращения и оно может быть легко восстановлено искусственным влиянием лекарства. Конечно, быстрота излечения рахитического больного зависит, в свою очередь, от степени искривления позвоночника и ребер. При сдавливании костями легкого, сердца и главных внутренних органов, восстановление кровообращения встречает громадные препятствия, которые могут лишь постепенно исчезнуть с ростом и выпрямлением позвоночника. При постепенном восстановлении обмена веществ и отправлений ребенок крепнет и начинаете правильно расти. Этим способом лечения мне удается выпрямлять горбатых детей, которых мучают бесполезно корсетами, думая заставить расти, так сказать в лубках, когда болезнь мешает им расти в вышину.

В нынешнем веке лечение серьезных глазных болезней ограничивается операциями, проколами, и я не могу назвать это иначе, как отсутствием лечения. Примочки и мази, предлагаемые окулистами при воспалениях глаз и век, редко приносят пользу, потому что столь же редко глазные болезни являются самостоятельно, а в большинстве случаев они происходят от приливов крови к голове и от страданий отдельных органов, как желудок, сердце, печень, или болезней крови как малокровие, худосочие, золотуха и т. д. Катаракты исключительно оперируются без разбора причин их образования. Между тем, моя система лечения доказала и в этом случае, что одним восстановлением кровообращения можно препятствовать образованию некоторых катарактов, которые окулисты не лечат, как болезнь, а запускают для скорейшего «созревания». Страдающие катарактами по незнанию, что такое катаракта, ждут созревания их, воображая что это пленка или что-то в роде затвердения, могущего на подобие нарыва созреть. Запущенная болезнь, конечно, не всегда может быть излечена терапевтически или требует продолжительного времени на это, но со стороны медицины более чем странно советовать больным ждать запущения глазной болезни, когда в других болезнях каждая ошибка врача, ведущая к запущению недуга, считается почти преступлением, заслуживающим наказания. Катаракта, в начале его образования, есть такая же излечимая болезнь, как затвердение печени, ревматизм в суставах, образование песка в почках и т. д.; с другой стороны катаракта не может быть терапевтически уничтожен, если он запущен на подобие хронического суставчатого ревматизма, с обезображением всех сочленений. Специфического средства для катаракта не может быть найдено, так как причин образования его весьма много. Художники, разные ремесленники и любители чтения книг лежа на постели получают эту болезнь глаз от чрезмерного напряжения их; много есть примеров заболевания катарактом от ревматизма головы, от худосочия и золотухи и от таких быстрых расстройств кровообращения, которые производят испуги, потрясающее горе, нервные удары и т. д. Поэтому, излечение катаракта зависит от действия на причину болезни соответствующими специфическими средствами. Неимение таковых в аллопатии, как мне думается, и заставляет окулистов прибегать исключительно к операциям. Когда же нельзя помочь глазам даже и ножом, как, например, при темной воде и атрофии глазного нерва, то таких больных считают неизлечимыми. Темную воду, однако, уничтожают некоторые деревенские знахари внутренними средствами. Когда мое лечение начинало завоевывать себе право гражданственности, то я почему-то прославился более всего излечениями глазных болезней. Это я объясняю тем, что лица, недоброжелательно относившиеся во мне, не могли уже объяснить факты излечения катарактов воображением, и современный скептицизм, натолкнувшись на подобных больных, должен был сложить свое оружие-отрицание всего и вся. Таким образом, глазные болезни провели мою систему в жизнь, хотя есть гораздо более поразительные действия моих лекарств на другие болезни.

Третью часть бесед я посвящу подробному разбору лечения болезней по моей системе; теперь же мне остается ознакомить моих собеседников со средствами, вошедшими в мою фармакологию.

Так как исключительная принадлежность человека в растительной природе - это деревья, в доказательство чего они обладают наименьшею ядовитостью, то я все свои основные лекарства добыл именно из древесной породы растений. Кустарники занимают середину между деревьями и травами, а потому в моей фармакологии кустарные средства принадлежат ко второй категории. В той же постепенности я производил испытания растительных средств: сперва исследовал свойства деревьев, потом кустарников и, наконец, некоторых и преимущественно не ядовитых трав. Выбирая средства для своей фармакологии, я задался также целью испытать отечественную флору и потому у меня употребляются такие растения, которые никем еще не были исследованы ранее. Наконец, иные средства я даю вовсе не от тех болезней, от которых они употреблялись ранее в аллопатии, потому что испытания мои выяснили новые свойства их. В нижеследующем списке я упомяну лишь те средства, которые окончательно вошли в мою фармакологию.
 
Деревья.

1.  Береза.

2.  Клён.

3.  Ясень.

4.  Дуб.

5.  Тополь.

6.  Ива.

7.  Ольха.

8.  Рябина.

9.  Воложский орешник (Juglans regia).

10. Сосна.

11. Можжевельник.

12. Эйкалиптол (Eucalyptus). Австралийское дерево.

13. Туя или жизненное дерево (Thuya oxcidentalis).

14. Кока (Coca Erythroxylon). Перуанское красное дерево.

15. Хинное дерево.

16.   Буковое.

17. Лавровишневое (Laurocerasus).

18. Квассиа (Quassia).

19.   Benzoe-дерево в Кохинхине и др. местностях, из которого добывается смола - росный ладан.

20. Мирра (Mirrae). Аравийское дерево.

21. Гранатовое дерево.

22. Финиковая пальма.

23. Камфорное дерево.

24. Гварея (Guarea), дерево Антильских островов.

25. Рододендрон (Rhododendron).

26. Ялаппа (Jalappae), Мексиканское дерево.

27. Каштан.

28. Stillingia sylvatica.

Кустарные растения.

1. Бузина черная (Sambucus nigra).

2. Паслен сладко-горький (Dulcamara).

3. Жасмин (Gelseminum).

4. Хмель (Humulus supulus).

5. Ломонос (Clematis erecta).

6. Рута душистая (Ruta graveolens).

7. Хвойник (Ephedra vulgaris).

8. Брусника.

9. Лаванда (Lavandula),

10. Перец стручковый (Capsicum).

11. Виргинка (Hamamelis Virginica).

12. Кондуранго (Condurango).

13. Гидраст Канадский (Hydrastis Canadensis).

14. Гелониас (Helonias dioica).

15. Индийский плющ (Phytolacca).

16. Хлопчатник (Gossypium).

17. Пижма (Tanacetum vulgare).

Травянистые растения.

1. Подсолнечник (Helianthus).

2. Подорожник (Plantago).

3. Васильки.

4. Щавель (Rumex crispus).

5. Баранья трава (Arnica).

6. Тысячелистник (Millefolium).

7. Земляника.

8. Ромашка.

9. Зверобой (Hypericum).

10. Очанка (Teucrium).

11. Подлесник (Asarum Europaeum),

12. Горький Грудышник (Ignatia).

13. Ноготки (Calendula).

14. Ирис разноцветный (Iris versicolor).

15. Ветреница (Pulsatilla).

16.   Кактус (Cactus grandiflorus).

17.   Ceanothus Americanus.

Вот средства, которыми я лечу пока моих больных. Между ними есть много таких, который будут со временем заменены наилучшими по действию, когда окончатся испытания других растений, здесь еще не упомянутых. Думаю, что все травяные средства со временем будут заменены древесными и вообще число лекарств сократится. На приходящих больных весьма трудно испытывать лекарства, так как показания их не точны и многие излечившись не приходят о том заявить; поэтому мне требуется повторять опыты до бесконечности, чтобы всесторонне исследовать свойства каждого лекарства, не смотря на быстроту их действия. Только благодаря последнему качеству моих лекарств я мог все-таки найти специфические средства для всех излечимых болезней, которых, впрочем, в моей системе оказалось гораздо больше, чем в аллопатии.

Теперь перейдем к минеральным средствам. Из них я употребляю лишь серу, известь и минеральные воды. Относительно последних я должен дать некоторые объяснения. Летом все врачи стараются предписывать своим больным лечение минеральными водами, на которое смотрят как на самое гигиеническое и полезное назначение. Сами доктора, не особенно нуждавшиеся в отдыхе, стремятся переселиться, ради практики, в местности источников вод. Никто не вправе запретить патентованному доктору зимою лечить электричеством, а летом минеральными водами. Мне рассказывали такой курьезный случай, что какой-то хирург даже отваживается летом заниматься на водах лечением приезжающих больных; после этого неудивительно, что больные, являясь на воды, часто поражаются плохими познаниями тамошних докторов. Вообще на лечение минеральными водами многие врачи смотрят лишь как на средство заставить больных жить в полезных им местностях и в гигиенических условиях. Приемам вод внутрь они, собственно говоря, не придают никакого значения. Однако, вправе ли они относиться к этому лечению со своей точки зрения, когда весьма часто больные возвращаются с минеральных вод в худшем состоянии, чем они туда ехали. Кто наблюдал за лечением больных у источников, тот неоднократно видел, как многим это питье вод приносит вред; не мало случается даже смертных случаев от удара, кровотечений, кровохарканий и также часто больные приобретают различные нервные и желудочные расстройства. Возвращаясь обратно в свои города, пострадавшие больные уверяют, что воды были им назначены ошибочно, не по болезни, а потому они им и повредили. Но правы ли они и возможна ли такая ошибка со стороны врачей? Такого рода ошибки случались в старину, когда не было точных химических анализов вод, когда не существовало никаких руководств и врачи полагались на примеры с другими подобными больными и т. д. Теперь этого невозможно допустить по моему мнению. Затем водами пользуют преимущественно болезни органов пищеварения, легких, малокровие, ожирение, - словом, такие болезни, что трудно ошибиться в их определении. Имея в виду, что все больные предпринимают лечения по совету своих местных докторов, а диагнозы последних проверяются и подтверждаются еще врачами минеральных вод, можно положительно не соглашаться с мнением больных, что вода им в наше время назначается иногда ошибочно, не по болезни. Такие случаи исключительные и могут встретиться гораздо реже, чем замечается ухудшение болезней от питья минеральных вод. Железистая вода прописываются малокровным, и может ли врач ошибиться в определении такой ясной болезни? Конечно нет, но однако не однократно наблюдалось, что малокровные от питья железистой воды делались еще более нездоровыми, анемичными, вследствие открывавшихся у них гемороидальных кровотечений или кровохарканий. Следовательно, причина ухудшения болезни не в диагнозе. Средство было выбрано верно и всем известно укрепляющее действие железа. Кто же виноват, не сами же больные?

Виноваты, разумеется, врачи, и не потому, что они не изучили свойства минеральных источников, а от того что они не умеют ими лечить, не знают какими дозами вод следует пользовать больных, не умеют применять дозировку их к индивидуальным потребностям страждущих. Несмотря на существование лечения минеральными водами с самых древних времен, научная медицина всё еще не умеет с ними обращаться и большими, неподходящими дозами железистой воды расслабляет ткани больных, устраивает кровотечения и отымает у страждущих последнюю силу. Уяснив себе несоответствие дозировки всех аллопатических лекарств и найдя способ дозировать свои лекарства на основании закона, я поинтересовался вопросом лечения минеральными водами и вздумал проверить свои убеждения на этих природных средствах. Как трудно уяснить себе, зачем всем больным прописывают микстуру для приемов столовыми ложками, через 2 часа, так я не видел основания для приемов минеральной воды стаканами. Почему не рюмками и не ложками, или не каплями, а непременно стаканами? Наконец, не все больные приезжающие лечиться равны по своей комплекции, по степени болезненности, по восприимчивости, не одного возраста и пола, чтобы всем давать одну дозу лекарства. Те снаровки, которые практикуются врачами, как например, приемы по 1/2 стакана в начале лечения или приемы по 2 стакана для некоторых в конце курса, с часовой расстановкой между ними и т. д., нельзя назвать точной дозировкой вод при индивидуальных особенностях больных. Если природа богата и количество выбрасываемой минеральной воды велико, то это не причина пить ее стаканами, также как не было бы основания уничтожать одному человеку сразу большое количество древесной коры, полезной для его недуга, в виду того, что дерево большое, или его много в окружности. Что дозировка при лечении минеральными водами слишком велика, это ясно из необходимости быть во время лечения крайне осторожным в пище. Например, в Карлсбаде ежегодно бывают смертные исходы вследствие невоздержности некоторых больных, решающихся покушать любимые ягоды. Вот как велико значение химического действия вод в желудке. Поэтому я задался мыслью исследовать: нельзя ли уничтожить опасность лечения минеральными водами иною дозировкою их, а также добиться динамического действия вод. Как только я применил свой закон дозировки, то получил поразительные результаты. Во-первых, подтвердились всё показания относительно действия их при болезнях; во-вторых, все воды оказались специфичны для тех же болезней; в-третьих, получилось динамическое действие и быстрота влияния на соответствующие им органы; в-четвертых, явилась возможность всем выбирать лично необходимую дозу; в-пятых, требование обычной диеты при лечениях минеральными водами оказалось совершенно лишним, и, наконец, в-шестых, лечение минеральными водами сделалось возможным и удобным во все времена года одинаково.

Мне редко приходится прибегать к минеральным водам, так как я обладаю такими же специфическими средствами из растительного царства; но раз они были мною выработаны, я их оставил, и в моей дозировке они действуют моментально, как и все другие лекарства. Многие нервные и слабые больные потребовали при подыскивании соответствующих им доз значительного разжижения минеральной воды.

На этом я кончаю пока сообщение о лечении болезней выбранными мною средствами; но так как медицина есть искусство не только лечить, но и предупреждать болезни, то в заключение беседы необходимо еще рассмотреть, насколько моя система способствует истинной постановке предохранительной медицины.

Я самый горячий поклонник той идеи, что гораздо лучше предупредить болезнь, чем искоренять ее, когда она уже появилась. Поэтому, я даже советую лечить по моей системе детей от рождения, когда есть подозрение, что здоровье их не может быть хорошим, вследствие наследственных условий. Рост и развитие детей непременно будут иные при поддержании правильного кровообращения и обмена вещества. Если помнят мои собеседники, я приводил также мнения об этом проф. Мантегацца. Он свидетельствует, что литература древних индийцев, китайцев и японцев содержит тысячи наилучших медицинских произведений, но у нас до сих пор нет ни одного сочинения, в котором был бы подробно и основательно разработан вопрос о предупреждены болезни. Почему? Я нахожу причину совершенно понятною. Чтобы разработать вопрос о предупреждении болезней, надо знать точно, как и какими способами и средствами можно уничтожить в человеке зародыш болезни, грозящий чрез несколько лет, а может быть и ранее - своим пагубным развитием.

Сам я стал убежденным поклонником предупреждения болезней с той минуты, как я создал свою систему лечения и увидал в своих лекарствах верные к тому средства.

Теперь я нахожу, что даже такой гениальный гигиенист, как проф. Монтегацца, и тот недостаточно близок к истине, хотя он смотрит иначе на свою специальность, чем все его товарищи.

Он предписывает врачам-гигиенистам не только тщательно изучать индивидуальные организации и вырабатывать для каждого отдельного человека соответствующий ему образ жизни, но и много других лечебных задач. Он не хочет, чтобы предохранительную медицину считали тождественной с гигиеной, как это многие делают и говорит, что для того, чтобы предохранить себя от болезни еще недостаточно одного ревностного соблюдения всех законов гигиены и быть свободным от каких-нибудь пороков; необходимо, чтобы орган, предрасположенный к болезни был поставлен в такие условия, в которых он мог бы оказывать противодействие всем причинам, могущим дурно влиять на его функции. Гигиена для всех одна и та же, а предохранительная медицина для каждого из нас другая.

Таким образом, постановка предохранительной медицины очерчена профессором как нельзя более справедливо. Но посмотрим опять, какие он дает указания и советы к разрешению этих важных вопросов. 

Изложение примеров начинается со злейшего бича современной молодежи - с чахотки.

«Следите зорко - говорит Мантегацца, - в оба, что называется, за всеми признаками, и если к ним присоединится еще кашель и кровохаркание, то зовите скорей врача и делайте все, чтобы предотвратить грозу, которая собирается на горизонте»!

Прекрасно, но что же в состоянии сделать врач, спрашиваем мы? Проф. Мантегацца, говоря о ребенке, которому грозит чахотка, предписывает прежде всего обращать самое строгое внимание на его дыхательные органы, затем развивать его мышечную систему, заставлять заниматься гимнастикой, гулять на свежем воздухе, петь, громко читать, грести в лодке, обмываться летом холодной водой, носить фланелевую рубашку, в случае золотухи принимать соленые ванны, пить рыбий жир, употреблять питательную пищу. Всё это гигиенические советы, необходимые каждому ребенку и соблюдаемые при порядочном воспитании далеко не одними предрасположенными к чахотке детьми. Разница от обыденных советов заключается в фланелевой рубашке и в рыбьем жире. Не понимаю, что тут нового и соответствующего постановке предохранительной медицины?!

Не мало детей, предрасположенных к чахотке, воспитывались по этой программе гигиены и родители к своему ужасу все-таки лишились их. Рыбий жир и соленые ванны далеко не всегда уничтожали золотуху и укрепляли слабогрудых детей.

При расположении к нервным болезням, проф. Мантегацца советует также телесные упражнения, пребывание на свежем воздухе, употребление холодной воды, наблюдение за тем, чтобы дети не чрезмерно утомлялись и т. д. Болезнь печени он считает весьма серьезною, так как этот орган имеет важное значение для кровообращения. Это видно уже из того, что желчь состоит главным образом из отживших красных кровяных шариков, утративших способность совершать свои многочисленные функции в организме, и, попадая в кровь, она производит подавляющее действие на деятельность сердца и вызывает общее отравление организма. Однако, для предупреждения серьезного заболевания печени, проф. Мантегацца советует простое питание и воздержание от крепких напитков. Итак, отсутствие истинных средств при предохранительном лечении заставляет и проф. Мантегацца следовать общим гигиеническим правилам, при всем его нежелании отождествлять ее с предохранительной медициною.

Перечисляя принципы моей системы лечения, я поставил впереди всех следующий:

1) предрасположение к известной болезни, без которого люди никогда не заболевают, есть не что иное, как скрыто существующая болезнь, сопровождающаяся расстройством кровообращения.

Таким образом, предрасположение к известной болезни я считаю за болезнь, но скрывающуюся до поры до времени, до известного возраста. Затем, кровь человека может представлять из себя столь благоприятную для болезни почву, что попадающий извне зародыш болезни прививается и разрастается быстро. Такая кровь есть самостоятельная болезнь, известная порча её. При существовании болезни, хотя бы и скрытом, кровообращение не может быть совершенно правильным, а потому лечение предрасположения к известной болезни должно быть начато с восстановления нарушенного кровообращения. Словом, мы приходим к тому же лечению болезней, которое я изложил вам в предыдущих и в нынешней беседах.

а) Лечение предрасположения к известной болезни должно начаться, так сказать, с насильственного восстановления правильности кровообращения, без которой не может удалиться из организма зародыш болезни.

б) Лекарства должны быть не ядовиты и обладать не только свойствами специфическими для крови и наших органов, тканей и оболочек, но и способностью восстановлять правильность обращения крови и обмена веществ.

в) Чтобы воздействовать на предрасположение к болезням, главное внимание должно быть обращено на кровь, так как предрасположение передается кровью родителей и зародыш болезни воспринимается кровью.

г) От возможного улучшения её свойств будут зависеть правильный рост и развитие ребенка или юноши, отстранение органических расстройств и сила сопротивления их организма против болезни и внешних влияний.

Таким образом, я искореняю предрасположения к болезням теми средствами, которые восстанавливают нарушенное кровообращение и улучшают болезненную кровь. Существуют такие родители, которые лечат своих детей аллопатическими лекарствами с первого месяца их жизни, но результаты говорят сами за себя и, по моему убеждению, это есть непростительная необдуманность. Для детей положительно не должно существовать ядовитых лекарств, и поэтому моя система лечения особенно важна для них. Если уже необходимо лечить ребенка, то следует его пользовать действительными средствами, не могущими портить его пищеварение и нарушать кровообращение. Недаром некоторые родители боятся пользовать детей лекарствами, потому что наблюдали, как пьющие их, в конце концов, расстраивают еще более свое здоровье.

Часто у малокровных матерей, страдающих мигренями и всякими другими нервными болями, рождаются такие же малокровные, слабые и нервные дети. Подобных детей нельзя укрепить одной гигиеной, которая необходима, как прекрасное подспорье при лечении. Надо озаботиться об улучшении крови ребенка, о восстановлении существующего расстройства кровообращения; это возможно, мне кажется, только при моих способах лечения и много раз мне приходилось наблюдать, как эти мои излюбленные друзья постепенно крепнут, розовеют и веселеют от моих невинных лекарств. Восстанавливая кровообращение, а потому и все отправления организма, дети начинают кушать с аппетитом мясо, от которого они отворачивались прежде, не смотря на искреннее желание родителей питать их по требованиям современной гигиены. Раз питание началось правильно и желудок самостоятельно справляется с заданной ему работою, - укрепление организма уже несомненно. Совершенно иным придет этот ребенок в гимназию, где его товарищи, укреплявшиеся только одной гимнастикой окажутся не подготовленными к нервному и спешному труду и запоминанию изречений латинских и греческих философов.

Не редко можно встретить, что целые семьи страдают из поколения в поколение печенью. Дети иногда ни с того, ни с сего желтеют, отказываются от пищи, делаются скучными или их неожиданно рвет желчью и затем никакими лекарствами нельзя прекратить запорного состояния их желудка. Эти дети живут слабительными кашками, лимонадами, клистирами и касторовым маслом. Родители не знают какими мерами прекратить капризы своих малюток, которые никому не дают покоя и житья в доме. Понятно, что такие дети требуют лечения самого серьезного, дабы предупредить развитие у них болезни родителей, в роде камней и завалов в печени.

Сколько детей делаются горбатыми только потому, что их няньки или товарищи ушибают. Между тем, если от ушиба делается горб, то можно наверное сказать, что этот ребенок рахитичен или золотушен, так как многие дети ушибаются и далеко не у всех образуются горбы или воспаления на месте повреждений. Следовательно, дабы предотвратить возможность такого ужасного несчастья, необходимо лечить таких детей.

На основании только что изложенного мною, я полагаю, что истинная предохранительная медицина создалась лишь моею системою лечения, которая обняла все важные медицинские вопросы и с таким торжеством разрешила их к пользе страждущего человечества.

Пока кончаю свой труд. Мои беседы составлены главным образом для тех моих пациентов, которые, убедившись в пользе лечения, интересуются теорией его и объяснениями некоторых особенностей, поражавших их. Это был мой долг и я радуюсь, что, наконец, исполнил его по мере сил и возможности. Вникнув в суть системы лечения, мои больные будут в состоянии более сознательно относиться в исполнению моих предписаний и избавятся от смущений, которые им вселяют современные отрицатели всего природного и естественного. Мое желание было дать сперва общее понятие о моем лечении и доказать, что я лечу лекарствами, а не водою. Более подробное объяснение приемов лечения, свойств моих лекарств и приготовления их я изложу в 3-й части бесед.

Затем моя цель была высказать всю правду обществу и страждущим людям, дабы они имели хоть малейшее понятие как об истории, так и современной медицине и знали, что могут они требовать и ожидать от практикующихся методов. Это еще никогда никем не делалось, несмотря на важность распространения верных познаний в обществе. Не могу судить сам, в какой мере это мне удалось, и во всяком случае прошу снисхождения. Я вовсе не стремился объяснить обществу, что рациональная аллопатия приносит один вред, что эта система лечения слишком устарела и обществу следует отдать предпочтете гомеопатии или моему лечению. Никакой предвзятой или злобной мысли я не имел при изложении моих бесед. Напротив, я избегал высказывать свое личное мнение и предоставил слово самим представителям каждого метода лечения. Думаю, что это затрудняло мое изложение, но за то и оградило меня от обвинения в пристрастии. Я желал одного: дать возможность моим собеседникам и читателям выслушать мнения самих сторонников разбираемых систем лечения, и такие речи, которые они никогда не прочтут ни в газетах, ни в книгах, имеющихся под рукою. То, что говорят профессоры и представители науки в аудиториях и в своих сочинениях, известно лишь немногим, так как эта правда хранится корпорацией в тайне и общество слышит лишь диаметрально противоположное, т.е. восхваление успехам науки и собственным знаниям. Дойдя в беседах до гомеопатии, я отнесся с тою же беспристрастностью к спорам, продолжающимся сто лет, между аллопатами и гомеопатами. Предоставив слово тем и другим, мне желательно было только объяснить обществу, что аллопаты больше спорят из принципа и по незнанию того предмета, о котором они спорят. Вражда эта тем более неестественна и непонятна, что аллопатия пользуется на практике законом подобия как нельзя лучше, и если можно так выразиться, по инстинкту, не вдумываясь в объяснение или ложно его понимая. Поэтому я представил примеры лечения аллопатией железом, мышьяком, ртутью и другими средствами по гомеопатическому закону. Кроме того я указал на существующую разницу между представителями этих методов лечения, вышедших из одного же медицинского факультета: дипломированные гомеопаты куда образованнее, начитаннее и более сведущи в ботанике, минералогии и в познаниях природы и её законов, чем аллопаты. В этом нет ничего странного и удивительная; тот, кто более учится, тот больше знает и человек односторонний, как аллопат, всегда уступит в познаниях тому врачу, который после изучения всех методов лечения изберет один из них, по убеждению. Многосторонность при обучении составляет образование и исключает пагубную для жизни и тем более вредную для врача односторонность. Математики также проходят гимназии и затем специализируются на своих факультетах, но односторонность их вошла даже в поговорку; следовательно, ничего нет странного, что гомеопаты поражаются в свою очередь медицинскою односторонностью аллопатов. Последние обыкновенно избирают в медицине одну только специальность и кроме того не раскрывают ни одной медицинской книжки, не относящейся к аллопатии. Далее аллопаты вовсе не изучают истории своей науки, так как предмет этот необязателен, и могут ли они после всего этого не быть односторонними в медицине. Это обстоятельство, бросающееся в глаза, выставлено у меня на вид обществу, наряду с доказательствами, что существование разных отдельных систем, враждующих между собою, неестественно. Если существуют медицинские законы и принципы, то они, конечно, обязательны всем системам и применяются каждым методом лечения; как арифметика, алгебра и геометрия составляют одну науку-математику, так и аллопатия, гомеопатия и гидропатия составляют медицину. Поэтому корпоративная вражда ни что иное как прискорбное и бессмысленное явление, заслуживающее сильнейшего порицания. Врач, изучавший одну аллопатию, равен тому математику, который знаком с арифметикой и не имеет понятия об алгебре. Полагаю поэтому, что мы совершенно правы, обвиняя в этом отношении представителей так называемой рациональной медицины и называя их односторонне развитыми в медицинском смысле. Напрасно аллопаты указывают на таких врачей гомеопатов, которые по неспособности не имеют никаких познаний, но, ведь, такое обвинение совершенно обоюдно; гомеопаты могут еще больше указать врачей-аллопатов, ровно ничего не знающих и неизвестно как окончивших курс. Жизнь имеет свои проявления, странности я несправедливости, на основании которых немыслимо спорить или что-либо доказывать; научный спор должен быть основан на принципиальной точке зрения, а не на личностях. Только признавая одну из величайших наук, медицину, но никак не отдельные партии в ней, я отказался от наименования своей системы лечения отдельным именем. Итак, моя цель была познакомить общество с мнениями и убеждениями о своей науке самих выдающихся профессоров.

Окончив свой труд изложением моей системы лечения, я стремился отнять право как у моих пациентов, так и у общества, а тем более у медицинской корпорации, говорить, что я лечу неизвестно как, неизвестно чем или наделяю страждущих чистою водою. Список средств, теория и способы лечения обнародованы и секрет лечения уничтожен с особым наслаждением. До сих пор при химических анализах водного раствора некоторых моих лекарств ничего не находили любопытные исследователи и общество смущалось результатами их анализов. Только больные, ощущавшие благотворное действие лекарств, продолжали относиться к ним с доверием, потому что влияние средств было для них убедительнее слов провизоров химических лабораторий. Но общество весьма легко смутить и разуверить, на основании научных определений, в которых оно равно ничего не понимает. О могуществе наук так много говорится современным людям и новейшие открытия до такой степени смущают их доверчивые умы, что слово «наука» это уже общепризнанный идол, которому поклоняются как златому тельцу. Никто не вдумывается, принадлежит ли разбираемая наука к тем, которые во власти человеческого ума, или она была и будет прежде всего божественной тайной, но поклоняются прежде всего мудрости ума своего и земным представителям этого могущества. Если уже анализ говорит, то люди должны безусловно верить! Между тем пророки из химических лабораторий до сих пор не подразумевали того списка лекарств, которыми я лечу своих больных. Действительно, им не попадались в руки мои капли, имеющиеся у больных, которые и цветом и запахом удостоверяют каждого простолюдина в присутствии лекарства, но химики, анализируя водные растворы моих лекарств, должны были вывести иное, справедливое заключение из своих опытов, а именно, что раз представленная для анализа вода производит ощущения в живом теле, то она непростая, несмотря на отсутствие в ней при анализе каких либо определенных и известных химии веществ. Химический анализ не может даже определить составы известных всем растений и трав, то почему же анализ должен уметь раскрывать то, о чём химия не имеет никакого понятия? Определить химически точно разницу между воздухом в двух разных местностях не сможет никакой лаборант, а между тем оздоровляющее действие того или другого воздуха скажется на живых организмах. Да мало ли чего люди не знают и потому не должны отвергать, пока не удостоверятся лично в действии или существовании!

Раз я сам указываю какие средства мною употребляются, то теперь, надеюсь, нельзя сомневаться в существовали лекарств в моих водных микстурах. Впрочем, я никогда их не скрывал от моих больных, а также от врачей. Еще начиная вырабатывать свою систему, я обратился к людям науки, прося их поинтересоваться моими открытиями и помочь мне, если мои труды не бесплодны. Но кроме принципиального отвержения и нежелания даже выслушать меня и моих больных, я встретил еще индифферентное отношение к самой науке, которой они «служат», и такое самодовольство и нежелание что-либо изменить в своем бессилии, что мне оставалось развести руками от удивления и продолжать работать одному, самостоятельно. Это убедило меня, что предоставить свои труды так называемой научной медицине - равносильно, что бросить их среди моря в воду. Научность большинства аллопатов и интерес, с которым они относятся к своему делу, - ограничиваются чтением медицинского журнала и принятием на веру всех встречаемых в нём советов, без желания уяснить себе причины и законы действия новых лекарственных средств. Обыкновенно они дают новые средства до первого неудачного случая, только потому, что другие это делают и советуют давать. Для подобного обогащения своих познаний не требуется никакого труда. Действительно работающих и двигающих науку, по собственному разумению, очень и очень немного.

Нечего говорить о том, насколько мне было трудно работать одному и одновременно завоевывать право на существование примерами излечения. Однако доктора и врачи не могут претендовать на меня в смысле отнятия от них практики или доходов, так как контингент моих больных состоит преимущественно из тех страждущих, от которых все они отказались. Полагаю, что не возбраняется помогать этим больным! Что я их довольно часто излечивал, а также спасал от хирургического ножа, это многим хорошо известно. Сотни людей, из 20,000 моих пациентов лечившихся у меня в Петербурге и Москве за несколько лет, могут это засвидетельствовать. Подобные факты служили мне доказательством целебности моих лекарств и справедливости основ моей системы.

Если ныне, по выходе из печати моей книги, представители научной медицины отнесутся к ней так же серьезно, как прежде относились к моему призыву, то они еще раз докажут свое ни на чём необоснованное недоброжелательство. Враждебность их ко мне хорошо известна всем, несмотря на полное неведение ими моей системы лечения. Но расточаемая против меня брань не могла коснуться меня или вынудить ответ с моей стороны; существование враждебного лагеря есть нормальное явление, которое свидетельствует лишь, что я провожу в жизнь истину, а не фантазию. Если бы все меня хвалили, то это было бы доказательством ничтожности моей системы лечения, не возбуждающей даже различия мнений в разных противоположных медицинских лагерях.

Мои собеседники, надеюсь, причислили меня к тем исследователям, которые признают могущество природы выше человеческих изобретений. Современная научная медицина считаете во главе своих представителей профессоров Пастера, Коха и других бактериологов, стремящихся найти средства для борьбы с болезнями в прививках тех же болезней людям и в органических ядах, развивающихся в крови болеющего животного или человека. Стоя на этом пути, современная медицина окончательно отказывается от растительной природы, и кроме того, вскоре не будет допускать в свои клиники и больницы те средства, которые созданы не человеческими руками. Подобного факта еще не повествует история медицины. Замечательно, что последние 20 лет были посвящены добыванию алкалоидов из растений, чем совершенно исключались из употребления сами растения; мы знаем теперь, что алкалоиды - это продукты выделения растений, служащие им для борьбы против растительноядных своих врагов. Мне кажется, что ныне правы ученые, предполагающие, что профессор Кох стремится лечить болезни теми ядами, которые выделяют бактерии при своем накоплении в организме, так как замечено, что болезнетворные бактерии погибают сами лишь в скопляющихся своих выделениях. Таким образом предлагаемые человечеству новые лекарства - это ядовитые выделения или растений, или бактерий.

Пред подобными изобретениями преклоняется, современное образованное общество! Вместо того, чтобы не понимать увлечения нынешних ученых, общество, благодаря своему образованно, сделалось способным уяснить себе столь противоестественное явление! Что все новые средства сильно действующие, в этом нет ничего удивительного, потому что, во-первых, они сильно ядовиты и, во-вторых, в природе каждая пылинка и песчинка имеет действие на животный организм. Но лечение выделениями бактерий, прививками от животных к людям, настойками тараканов при водянке, блохами в катышке хлеба - от лихорадки, животным мускусом, мозгами лягушек, бобровою струею и  подобными средствами, противоестественно и противно природе человека. Упомянутые лекарства действуют, конечно, но и не вылечивают болезни, а только иногда облегчают. Какие последствия могут произойти от лечения подобными средствами никому неизвестно и вообще не нужно быть особенно ученым человеком, чтобы убедиться в необходимости существования на всё известных пределов и определенных рамок. Изгнание Бога из современного образованного мира - неминуемо должно было привести к отвержению природы, созданной Им, и к неверию в её целебность. Изучение природы не могло идти правильно при таких условиях, и вот современный мир в конце XIX-го столетия сделался способным преклоняться пред изобретением какой-то лимфы или эмульсии, как пред могуществом человеческого ума над природою. Если бы в газетах появилось известие о влиянии на туберкулез какого-либо растения, то никто бы не вскочил со стула при чтении этого сообщения, а тем более президент швейцарского парламента, открывая заседание, не начал бы своей речи с восторженных похвал величию природы, как это он сделал, восхваляя успехи науки при известии о появлении лимфы профессора Коха.

Я принадлежу к разряду исследователей, руководящихся иными убеждениями и понятиями. Никто не в состоянии уверить меня, что Господь не предназначил растительную природу для пользования болеющего человечества. Тот, кто изучает природу, подтвердит мое убеждение, а не отвергнет его. Если бы человечество из поколения в поколение держалось этого принципа и изучало свойства существующих растений, то медицина была бы не только сведущая, но и могущественная наука. Тогда бы и люди верили в своего Создателя и преклонялись бы только пред могуществом Его. Чтобы изучить растительную природу, требуется громадный труд, и этой работы хватило бы человечеству на все его земное существование, так как изучение не мало зависит от способов исследования и уменья познавать величайшие свойства растений. Какое же основание имеет медицина стремиться отыскивать иные средства, когда ей неизвестен еще растительный мир? Кто может сказать определенно, что нет в природе средств против чахотки? Кто в состоянии изобрести лимфу, подобную соку любого листа или стебелька дерева, все составные части которого не может открыть ни один знаменитейший химик! Никто, а потому последним моим словом к собеседникам да будет напоминание изречения из книги «Премудрости» (Иисуса сына Сирахова, гл. 38):

«Господь создал из земли врачества, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими».

Читайте также: "Медицинская беседа I"
                          "Медицинская беседа XXII"
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /