Более половины береговой линии Северного Ледовитого океана приходится на побережье России в ее арктической части, и поэтому Москва уже давно стремится обеспечить себе экономическое и военное господство в этом регионе мира, который манит своими нетронутыми запасами нефти и газа на сумму более 35 триллионов долларов. А теперь и Китай начал пробивать себе дорогу в Арктику, объявив в прошлом месяце о своем стремлении создать «полярный шелковый путь» в северных широтах, где из-за глобального потепления открываются новые маршруты мореплавания и появляются новые экономические возможности.

На кону стоит от 20 до 25% неразведанных мировых запасов органического топлива, не говоря уже о других пригодных для добычи полезных ископаемых, таких как золото, серебро, алмазы, медь, титан, графит, уран и прочих ценных редкоземельных элементов. Лед отступает, и эти ресурсы становятся все долее досягаемыми.

На декабрьской конференции климатологов в Новом Орлеане команда специалистов из Национального управления океанических и атмосферных исследований объявила, что Арктика в известном нам виде ушла в прошлое. Воспользовавшись неологизмом «новая Арктика», эти эксперты рассказали, что потепление океанской поверхности и уменьшение площади морского льда является беспрецедентным за последние полторы тысячи лет. По их словам, «Арктика не демонстрирует ни малейших признаков того, что она может вернуться в то состояние, в котором пребывала в прежние времена».

Лед отступает, и на его место приходят корпорации и государства. В регионе ускоренными темпами строятся морские порты, объекты по добыче полезных ископаемых, нефте- и газопроводы, а также обслуживающие их автомобильные, железные дороги и аэродромы. Международная финансовая компания «Гуггенхайм Партнерс» (Guggenheim Partners) составила перечень запланированных, строящихся, построенных и отмененных объектов инфраструктуры в Арктике. Всего в этом списке 900 проектов, которые потребуют в целом триллион долларов инвестиций. Часть этих средств уже на подходе.

Россия является несомненным лидером в развитии арктической инфраструктуры. Общая стоимость ее проектов в этом регионе, включая завершенные, строящиеся и предлагаемые к строительству объекты, составляет почти 300 миллиардов долларов. Эта самая большая в мире страна вновь открывает некогда заброшенные советские военные городки, а также строит новые объекты и аэродромы на своих северных территориях. Одновременно она создает целую череду морских портов на побережье Северного Ледовитого океана. Государственная нефтяная компания «Роснефть» в прошлом году начала буровые работы на своей самой северной арктической платформе на океанском шельфе в попытке освоить месторождение, запасы нефти которого могут составить полмиллиарда баррелей. В июне она открыла первое нефтяное месторождение в море Лаптевых, что в восточной части Арктики. Между тем, российский энергетический гигант «Газпром нефть» уже добывает черное золото со дна Северного Ледовитого океана на другом месторождении в Печорском море.

Конечная цель: сделать так, чтобы к 2050 году добыча нефти на морских месторождениях в Арктике составляла от 20 до 30% от общероссийского объема.

Россия не одинока в своих усилиях. Финляндия, Соединенные Штаты и Канада тоже намерены вкладывать значительные инвестиции в инфраструктуру в своих арктических зонах. Государственная энергетическая компания Норвегии проводит геологоразведочные работы на дальних рубежах Баренцева моря, хотя ее суверенный инвестиционный фонд намерен выводить активы из сферы добычи ископаемого топлива. В январе администрация Трампа объявила о своем намерении открыть большую часть внешнего континентального шельфа США для проведения буровых работ, включая районы к северу от Аляски.

Но именно усиление Китая, который имеет территориальные притязания на Арктику и превращается в полярную державу, может активизировать соперничество и борьбу за ресурсы и влияние в этом регионе. Экономическая и военно-морская мощь Китая на подъеме, и он уже приступил к реализации проектов развития Арктики, хотя не имеет там своих территорий. Это подчеркивает возрастающую глобальную значимость Пекина.

Не все арктические инфраструктурные проекты из списка «Гуггенхайм Партнерс» будут реализованы, однако «уровень этих проектов повышается», говорит старший директор-распорядитель «Гуггенхайм Партнерс» Джим Пасс (Jim Pass), который изъездил весь этот регион. Те проекты, которые раньше существовали лишь в виде концептуального замысла, сегодня продуманно и скрупулезно воплощаются в жизнь. А это значит, что инвестиции начинают приносить прибыль. Поскольку лед продолжает отступать, начинается настоящая гонка за разработку и участие в новых проектах, благодаря чему государства и компании могут укрепить свои позиции в соперничестве за новую Арктику.

Погоня за арктическими богатствами

В декабре, когда климатологи обсуждали в Новом Орлеане последний доклад по Арктике, российский комплекс «Ямал СПГ» на северо-восточном полуострове Ямал покинул танкер, взявший курс на Великобританию. Судно перевозило первую партию сжиженного природного газа, произведенного на этом комплексе, который в начале декабря официально открылся с участием президента Владимира Путина.

Данный комплекс на сегодня является одним из самых сложных инфраструктурных проектов в Арктике. Но он лишь один из многих, внесенных в базу данных «Гуггенхайм Партнерс». Это знаковый проект для России, на долю которого приходится почти 150 миллиардов долларов из общего объема потенциальных инвестиций в Арктике. Но это лишь один из многих инвестиционных проектов, сумма которых достигает 275 миллиардов долларов.

Если посмотреть на флот российских ледоколов, то становится понятно, что она твердо решила закрепиться в этом регионе. У России в настоящее время почти 40 действующих ледоколов. Еще пять строятся, а шесть запланированы к строительству. У Финляндии, которая занимает второе место в мире по количеству ледоколов, таких судов семь. За ней следуют Канада и Швеция, у которых по шесть ледоколов. У США их пять, и только один относится к категории так называемых тяжелых ледоколов. Пытаясь в срочном порядке обновить свой стареющий ледокольный флот, береговая охрана США планирует построить еще шесть таких судов (три тяжелых и три средних ледокола), однако первый из них будет спущен на воду не раньше 2023 года.

Энергетические ресурсы останутся главной притягательной силой для крупных капиталовложений в Арктике на всю обозримую перспективу. Но несмотря на поднятую вокруг них шумиху, самые заметные энергетические проекты типа «Ямал СПГ» являются лишь частью общей экономической картины в Арктике. Арктический проект «Гуггенхайм Партнерс» включает центр данных в Норвегии, финский завод по переработке биомассы в этиловый спирт и шведский завод по производству литий-ионовых батарей. Есть и многие другие проекты, которые не попадают в традиционные категории энергетики, добычи полезных ископаемых, а также строительства автомобильных и железных дорог.

По словам Пасса, самые большие возможности открываются в сфере транспорта, причем не только внутри самой Арктики, но и через нее. Большая часть Северного Ледовитого океана еще довольно долго не будет освобождаться ото льда в летнее время. На это понадобится лет двадцать, а то и больше. Но есть маршруты типа Северного морского пути вдоль российского побережья в Арктике, которые уже пригодны для навигации в определенное время года, хотя это очень непростой процесс. Северный морской путь на 30-40% короче того расстояния, которое суда проходят из Восточной Азии в Северную Европу, следуя через Суэцкий канал. Россия уже имеет более десятка морских портов вдоль этого пути в таких городах как Архангельск и Мурманск, что на северо-западе страны, а еще Тикси и Певек на северо-востоке.

Новая Арктика может также стать местом прокладки трубопроводов, если новые месторождения окажутся достаточно богатыми. Подводные кабели, уложенные на дне Северного Ледовитого океана, смогут в один прекрасный день соединить Азию, Северную Европу и Северную Америку более прямым путем, благодаря чему данные будут передаваться в Северном полушарии по гораздо более коротким маршрутам.

«Ведем ли мы речь о миллисекундах, за которые осуществляются финансовые операции между Токио и Лондоном, или о более коротких морских путях из Северной Европы в Китай, Арктика сокращает расстояния, — говорит Хизер Конли (Heather Conley), работающая старшим вице-президентом в Центре стратегических и международных исследований (Center for Strategic and International Studies) и специализирующаяся на Европе, Евразии и Арктике. — Глобализация требует все более высоких скоростей, и в этих условиях роль Арктики будет возрастать».

Новая Арктика

Тем не менее, история новой Арктики может оказаться медленной в своем развитии. Хотя льды тают, жить и работать в Арктике все равно трудно. Один только холод создает такие проблемы, каких нет в другой морской среде. И хотя согласно проведенным в прошлом году измерениям, площадь морского льда в среднем уменьшилась на четверть по сравнению со средними показателями за три десятилетия до 2010 года, льда в воде по-прежнему очень много. Тем морякам, которые мечтают о Северном Ледовитом океане как о недорогом и вполне пригодном для навигации пути, придется подождать еще как минимум несколько десятилетий.

Тем не менее, Китай проявляет большой интерес к Арктике, прекрасно понимая, что она может предложить в плане судоходства, рыбных промыслов, энергетической безопасности и минеральных ресурсов. Китайское правительство смотрит в долгосрочную перспективу, и при помощи своего финансового могущества стремится обеспечить себе доступ к ресурсам, которые оно не в состоянии получить посредством территориальных претензий.

Например, когда США в 2014 году ввели против России санкции, и возникли трудности с финансированием проекта «Ямал СПГ», Китай выделил 12 миллиардов долларов на завершение строительства. Во время визита президента Трампа в Китай в ноябре месяце китайский энергетический концерн «Синопек» (Sinopec) совместно с фондом «Чайна Инвестмент» (China Investment) и Банком Китая заключил соглашение о финансировании строительства экспортного терминала СПГ на тихоокеанском побережье Аляски.

«Они считают себя государством, близким к Арктике и заинтересованным в ней, и они хотят, чтобы ни одно из прибрежных государств не закрыло им доступ к Арктике, — сказала Конли. — Они хотят стать кем-то вроде равноправного партнера. Сейчас они изучают свои экономические возможности, чтобы гарантированно получить место за столом переговоров о будущем использовании Арктики».

Прошлым летом китайские власти расширили масштабы своей глобальной инициативы по созданию инфраструктуры под названием «Один пояс, один путь», сумма которой составляет один триллион долларов. Теперь она включает и арктический компонент. Таким образом, Китай подключается к общей концепции объединения мира и становится одним из ее центров, одновременно обращая внимание на арктический регион. В это же самое время китайский ледокол, проводивший научную экспедицию, завершил свою околополярную навигацию, пройдя по Северному морскому пути вдоль российского берега, а затем по Северо-Западному проходу вдоль побережья Северной Америки. Китай продолжает изыскивать возможности для заключения сделок о свободной торговле в Скандинавии и Канаде, а также стремится к участию в научном сотрудничестве в Арктике.

«Налицо активные дипломатические усилия и инициативность. Инициатива „Один пояс, один путь" нашла свое арктическое проявление, а еще они демонстрируют научный интерес, — сказала Конли. — Новая экономическая динамика такова, что Китай активно действует в Арктике».

Оттепель, а потом медленный заморозок

У климатологов немало озабоченностей по поводу Арктики. Но есть и еще одно последствие от таяния льдов в Северном Ледовитом океане. Речь идет об активизации человеческой деятельности в данном регионе. Увеличивается объем коммерческих перевозок, научной деятельности, растет военное присутствие и активность. В частности, для России отступление морского льда означает исчезновение природного барьера, который издавна защищал ее северную границу. По этой причине она вынуждена наращивать военную мощь и присутствие в арктическом регионе в целях обеспечения безопасности своих границ, все более ценных морских путей и ресурсного богатства.

«Сегодня мы наблюдаем очень медленную геополитическую заморозку Арктики, — отмечает Конли. — Россия продолжает модернизацию своей армии на севере, и хотя войск у нее там немного, это несомненно представляет собой изменение в концепции и доктрине».

По ее словам, наращивание российского военного присутствия в регионе возрождает старые чувства недоверия, из-за чего внутри НАТО появляются силы, настаивающие на усилении западного военного присутствия в регионе. «Конечно, это ни в коем случае нельзя назвать возвратом к холодной войне, однако мы видим, как возвращается мышечная память, сказала Конли. — Это вызвано тем, что мы стали свидетелями роста военной активности».

Шансы на превращение Арктики во взрывоопасный регион и точку глобальной напряженности невелики. Этот регион издавна является местом международного сотрудничества, где арктические государства решают свои пограничные и прочие споры мирно за столом переговоров (как это сделали Россия и Норвегия в 2010 году). Но поскольку военная активность в регионе возрастает параллельно коммерческой активности, шансов на чрезвычайные случаи, недопонимание и недоразумения становится все больше.

Стратегическая и экономическая ценность новой Арктики возрастает, а нормы и правила там пока еще не устоялись, из-за чего потенциал усиления напряженности весьма силен. Если Арктика сокращает расстояния, значит, те страны, которые ранее казались друг другу очень далекими, вскоре могут оказаться гораздо ближе в связи с таянием льдов.

Опасаясь новых геополитических реальностей в Арктике, военные стратеги уже принимают во внимание такие факторы. В этом году неподалеку от Пентагона состоялся симпозиум Ассоциации надводного флота (Surface Navy Association), на котором комендант береговой охраны США адмирал Пол Зукунфт (Paul Zukunft), отметил, что новые тяжелые ледоколы после их ввода в эксплуатацию в 2023 году будут безоружны. Но у этих судов будет достаточно пространства, водоизмещения и электроэнергии, чтобы в будущем разместить там наступательное оружие.

Russia and China vie to beat the US in the trillion-dollar race to control the Arctic

With more than half of all Arctic coastline along its northern shores, Russia has long sought economic and military dominance in part of the world where as much as $35 trillion worth of untapped oil and natural gas could be lurking. Now China is pushing its way into the Arctic, announcing last month its ambitions to develop a "Polar Silk Road" through the region as warming global temperatures open up new sea lanes and economic opportunities at the top of the world.

At play is between one-fifth and a quarter of the world's untapped fossil-fuel resources, not to mention a range of mineable minerals, including gold, silver, diamond, copper, titanium, graphite, uranium and other valuable rare earth elements. With the ice in retreat, those resources will come increasingly within reach.

At a December meeting of climate scientists in New Orleans, a team from the National Oceanic and Atmospheric Administration declared that the Arctic as we've known it is now a thing of the past. Coining a new phrase — the New Arctic — they described the uptick in ocean surface warming and decline in sea ice since 2000 as unprecedented in the past 1,500 years. The Arctic, they wrote, "shows no sign of returning to the] reliably frozen region of past decades."

As the ice pulls back, corporations and governments are moving in. Seaport facilities, mining operations, oil and gas pipelines — as well as new roads, railways and airstrips to serve them — are arriving in the region at an accelerating pace. An inventory of planned, in-progress, completed or canceled Arctic infrastructure projects compiled by global financial firm Guggenheim Partners tallies roughly 900 projects, requiring a total of $1 trillion in investment, some of which is already on the way.

With $300 billion in potential projects either completed, in motion or proposed, Russia is the clear leader in Arctic infrastructure development. The world's largest country has moved to reopen some abandoned Soviet-era military installations and place new facilities and airfields in its northern territory, while also establishing a string of seaports along its northern coastline. State-controlled oil company Rosneft started drilling the northernmost rig in the Russian Arctic shelf last year in an attempt to tap into a field that could hold more than half a billion barrels of oil. In June it found its first oilfield, in the Laptev Sea in the eastern Arctic. Meanwhile, Russian energy giant Gazprom Neft already pumps oil from beneath Arctic waters via a different offshore field, in the Pechora Sea.

The ultimate goal: to have offshore Arctic oil account for between 20 and 30 percent of Russian production by 2050.

Russia isn't alone. Finland, the United States and Canada have also proposed significant infrastructure investment within their respective Arctic zones. Norway's state energy company is pursuing exploration activities in the far reaches of the Barents Sea even as its sovereign wealth fund considers divesting from fossil fuels. In January the Trump administration announced plans to open up much of the U.S. outer continental shelf to offshore drilling, including areas off the north shore of Alaska.

But it's the emergence of China — a nation with no territorial claim to the Arctic — as a rising polar power that has the potential to shake up the competition for resources and influence in the region. With its economic and naval power on the rise, China has begun underwriting Arctic development projects despite its lack of territory there, underscoring the region's growing global importance.

Though not all of the Arctic infrastructure projects logged by Guggenheim will be completed, "the level of projects has been improving," says Jim Pass, a senior managing director at Guggenheim Partners who has traveled extensively in the region. Projects once deemed largely conceptual have matured into well-thought-out capital infrastructure projects that show meaningful return on investment, he says. As the ice continues to recede, a race is on to develop or buy into the projects that can best position states and companies to compete in the New Arctic.

Racing for Arctic riches

In December, at about the same time climate scientists were discussing the latest Arctic Report Card in New Orleans, a tanker departed Russia's Yamal LNG facility on the country's northeastern Yamal peninsula bound for the UK. The tanker carried the first shipment of liquified natural gas (LNG) produced by the Yamal LNG facility, which officially opened in the first week of December with Russian President Vladimir Putin presiding over the occasion.

The project, one of the Arctic's more complex energy infrastructure undertakings to date, is but one of nearly $275 billion in potential Arctic energy investments logged in Guggenheim's database, and a milestone project for Russia, which accounts for nearly $150 billion of that potential investment alone.

A look at Russia's icebreaker inventory underscores its commitment to the region; Russia has nearly 40 icebreaker ships in service, with five more under construction and six more planned. Finland, owner of the world's second-largest icebreaker fleet has seven, followed by Canada and Sweden at six apiece. The U.S. has five, only one of which is a so-called heavy icebreaker. Scrambling to update its aging fleet, the U.S. Coast Guard plans to build six more (three heavy and three medium icebreakers), though the first won't be delivered until 2023.

Energy resources will likely remain the driver of major investments in the Arctic for the foreseeable future, but for all the fanfare around them highly visible energy projects like Yamal LNG only paint a fraction of the economic picture in the Arctic, Pass says. Guggenheim's Arctic project inventory includes a data center in Norway, a Finnish biomass-to-ethanol plant, and a Swedish lithium-ion battery factory, among many other projects that fall outside the more conventional categories of fossil fuels, mining, roads and railways.

But the greatest opportunity, he says, is arguably in transport — not just within the Arctic but through it. Much of the Arctic likely won't see ice-free summertime shipping lanes for some time, perhaps two decades or longer. But other routes, like the Northern Sea Route along Russia's northern shore are already navigable — albeit not easily — during certain times of the year, trimming some 30 percent to 40 percent off the distance ships would travel between East Asia and Northern Europe if they traversed the conventional Suez Canal route instead. Russia has already installed more than a dozen seaports along the route at places like Arkhangelsk and Murmansk, in the country's northwest, to Tiksi and Pevek in the northeast.

Meanwhile, if data really is the new oil, the New Arctic could be home to those pipelines as well. Undersea cables laid through the Arctic could one day connect Asia, Northern Europe, and North America more directly, providing far shorter routes for data traveling around the northern hemisphere.

"Whether it's the fraction of a millisecond it takes for financial transactions to travel between Tokyo and London or whether it's shorter shipping routes from Northern Europe to China, the Arctic shortens distances," says Heather Conley, senior vice president for Europe, Eurasia, and the Arctic at the Center for Strategic and International Studies. "As globalization continues to emphasize speed, the Arctic will continue to be an important part of our story."

The New Arctic

The story of the New Arctic could nonetheless prove slow to unfold. Though the ice is receding, the Arctic remains a difficult environment in which to operate. The intense cold alone presents challenges not present in other maritime environments, and while sea-ice measurements from last year were, on average, a full quarter lower than the average across three decades prior to 2010, there's still plenty of ice in the water. Shipping concerns dreaming of an Arctic that's both easily navigable and inexpensive to traverse will have to wait, perhaps for decades.

China has nonetheless taken a keen interest in what the Arctic has to offer in terms of global shipping, fishing stocks, energy security and other mineral resources. The Chinese government has taken what is arguably the longest view in the region, using its financial might to secure access to resources it cannot obtain through territorial claims.

For instance, when funding for the the Yamal LNG facility fell short following the imposition of U.S. sanctions on Russia in 2014, China stepped in with $12 billion in financing to finish the project. During President Trump's trip to China in November, Chinese energy concern Sinopec inked a deal alongside China Investment and Bank of China to provide financing for Alaska LNG, a liquefied natural gas export facility on the other side of the Pacific.

"They see themselves as a near-Arctic state and as an Arctic stakeholder, and they want to make sure they're not blocked from the Arctic by the coastal states," Conley said. "They want to make sure they are sort of an equal partner. Right now they're exploring their economic opportunities and making sure they have a seat at the negotiating table if anything gets decided about future use of the Arctic."

Last summer Chinese authorities expanded the country's $1 trillion global infrastructure initiative, known as Belt and Road, to include an Arctic component, bringing the region into China's larger vision for a connected world with China at the hub. At the same time, a Chinese icebreaker on a scientific mission completed a circumpolar navigation, traversing both the Northern Sea Route along Russia's northern shore and the Northwest Passage atop North America. It continues to explore free-trade deals in Scandinavia and Canada, while pushing for scientific collaboration in the Arctic as well.

Chinese President Xi Jinping speaks with Russian President Vladimir Putin as leaders gather for a family photo during the Belt and Road Forum on Yanqi Lake, outside Beijing, China, May 15, 2017."There's high diplomatic engagement and initiative. The Belt and Road initiative now has an Arctic manifestation, and they have a continued interest in science," Conley said. "The new economic dynamic is that China is very present in the Arctic."

A thaw, and a slow refreezing

Climatological concerns aside — and there are many — one ancillary consequence of a melting Arctic is a rise in human activity there. This includes an uptick in commercial and scientific traffic and also in military presence and activity. For Russia, in particular, the receding sea ice represents the withdrawal of a natural barrier that has long protected its northern border, prompting its military to boost capability and presence in the region as a means for securing both its border and the increasingly valuable sea lanes and resource wealth beyond.

"What we're seeing now is a very slow refreezing of the Arctic geopolitically," Conley said. "Russia has continued its military modernization in the north, and while it's not massive, it's definitely a change in posture."

The growing Russian military presence in the region has stoked old feelings of mistrust, she said, producing antibodies within NATO that are now pushing for an increased Western military presence in the region as well. "We're not going back by any stretch to a cold war posture, but you're starting to see that muscle memory coming back," she said. "And it's because we're seeing this uptick in military activity."

The notion that the Arctic might evolve into a flashpoint for global tensions remains remote. The region has long proved a place of international cooperation, where Arctic states settle boundary disputes and other conflicts amicably at the negotiating table (as Russia and Norway did as recently as 2010). But as military activity in the region trends upward alongside commercial activity, the chance of accidents, misunderstandings and miscommunications heightens as well.

In a New Arctic with emerging strategic and economic value and where norms are still being established, the potential for tensions to escalate is real. If the Arctic shortens distances, countries that once felt quite far apart may soon find themselves much closer together as the ice recedes.

Wary of what geopolitical realities the New Arctic may hold, military planners are already taking such factors into consideration. At a Surface Navy Association event near the Pentagon earlier this month, Coast Guard Commandant Adm. Paul Zukunft noted that the Coast Guard's new heavy icebreaker will be unarmed when it enters service in 2023. But the ship will have the space, weight and electrical power built in to ensure it can carry offensive weapons in the future.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /