Тогда как вожди англосаксонских стран на диво всему миру производят неистовый соблазн, гевалт, хайп – чорт знает что такое. Их уже откровенно корчит и корежит – новомодное «колбасит» слишком мягкое слово для описания этого зрелища.

Допустим, что их страстность объясняется тем, что они по своей природе флагманы Свободы, а прочие союзники (сателлиты) лишь уныло тащатся в обозе Свободы. Обозные же обыкновенно не распевают грозную боевую песнь: ею воодушевляют себя передовые части. Возможно, лидерам свободного мира в самом деле положено проявлять большую бодрость, но это всё равно не объясняет, почему Сияющий Город на Холме (с пригородами) пребывает в состоянии такого осатанения. «Скажи-ка, дядя, ведь недаром ты мазал ж… скипидаром?»

Конечно, что-то можно списать на своеобычность нынешней американской администрации, а равно и на своеобычность правительства Ее Величества, ибо то, что они вытворяют, не то, что старожилы, но даже историки не припомнят. С другой стороны, нам много лет объясняли, что в том и сила, и величие англосаксонской демократии, что она нивелирует странности конкретного правителя, делая эти странности не фатальными. Роль личности в американской, а равно и в английской истории ограничена тем, что американисты называют deep state, а Наполеон на о. Св. Елены называл английской олигархией, т. е. не всегда находящимися на виду, но от этого не менее влиятельными лицами, которые не дают народному избраннику куролесить и делать, что ему взбредет в голову.

Поэтому (если, конечно, не объявить, что deep state есть сугубый конспирологический вздор) свалить всё на удивительные особенности Дональда Трампа и Бориса Джонсона не получится. Если они и куролесят, то, как минимум, с молчаливого согласия нотаблей.

Заметим, что, когда в начале своего президентского служения Трамп попытался покуролесить в другом направлении, улучшив отношения с Россией, эта затея была сразу пресечена: ему жестко и убедительно объяснили, чего делать не надо. Когда же он стал елико возможно ухудшать эти отношения, это не вызвало никаких действий по пресечению. Sapienti sat.

Так что, более убедительным объяснением, не сводящим всё к непредсказуемым прыжкам зайца в голове политика, может быть тезис, что такая сильная наскипидаренность связана с тем, что Россия обманула – и даже грязно обманула – великодушных англосаксов. Об этом на днях сообщил urbi et orbi Белый дом, обнародовав тезисы выступления б. директора ЦРУ, а ныне кандидата на должность госсекретаря Майкла Помпео перед сенатской комиссией. Помпео прямо сообщил: «Россия продолжает действовать агрессивно благодаря многолетней мягкой американской политике в отношении этой агрессии. Теперь она завершилась».

Действительно, политика Ельцина—Козырева в начале 90-х была настолько проамериканской, насколько это вообще можно представить. Последний гвоздь в крышку гроба коммунизма забивали с редкостным рвением, не сильно различая, где гроб коммунизма, а где гроб России. Странно было бы, чтобы американская сторона проявляла способность к такому различению, если к этому были неспособны сами российские политики.

Но: «Как ни был бы ославлен темной славой граф Уголино, замки уступив» (или доброй славой – это кому как нравится), можно было и задуматься над тем, всегда ли так будет. Времена полного бессилия и низкопоклонства, когда некогда великая держава оказывается низведена до роли покорного сателлита другой державы, бывают преходящи. Тут действует принцип: «Дай срок». Франция в 1950 г., представлявшая собой полное внешнеполитическое (да и внутриполитическое тоже) ничтожество, в 60-е годы при Шарле де Голле таким ничтожеством уже отнюдь не была и даже позволяла себе дерзить заокеанской державе, – которой она была так покорна всего десять лет тому назад.

С точки зрения знатного политолога Фрэнсиса Фукуямы, выпустившего в 1992 г. труд под названием «Конец истории и последний человек», который сильно воодушевил англосаксонских нотаблей, невозможно было, чтобы растерзанная и издыхающая страна сумела преодолеть внутренние раздоры, сосредоточиться и вновь стать властным субъектом международной политики. «Доктор сказал: в морг, значит — в морг». Или, по крайней мере, неоднократно наблюденные в истории случаи такого сосредоточения не могли иметь никакого отношения к России 90-х.

Когда же это все-таки – вопреки концу истории – произошло, англосаксы ощутили себя в дураках. Не будь их гордыня такой великой, они могли бы (как это в общем и целом сделали некоторые другие державы) воспринять это как, возможно, неприятную, но неизбежную превратность истории. Вообще тороватой на всякие повороты.

Но когда они ощущали себя властелинами мира ныне, и присно, и во веки веков, щелчок по самолюбию оказался слишком болезненным. Тысячелетний рейх не состоялся, и виновата в этом оказалась Россия. Тут осатанеешь, что они и сделали.

Возможно – в истории это тоже бывало неоднократно, – они почувствовали, что теперь или никогда. См. взгляд германских геополитиков начала XX в. на Россию, которая в условиях мира может чрезмерно усилиться, – и потому надо ее остановить, пока не поздно.

Наконец, нынешнее отношение англосаксонских держав к России может быть связано с горьким осознанием своей губительной ошибки 1991 г., когда не был сделан контрольный выстрел в голову, т. е. не было произведено полное ядерное разоружение России. Зубы дракона остались, и выяснилось, что еще плодоносить способно чрево, которое вынашивало гада. Убаюкав себя речами Фукуямы и ему подобных про конец истории, державы Запада проявили беспечность, и вот – темные силы опять подняли голову. Отсюда такая страстность. А равно и решимость в другой раз не повторять ошибку. Последний довод королей должен быть отобран у России навсегда, чего бы это ни стоило: ошибка 1991 г. не должна повториться. «Я слишком долго мирволил вам», – но это время навсегда кончилось.

В реальности полная денуклеаризация бывшего СССР – даже при полной готовности (далеко не очевидной) российского руководства начала 90-х пойти и на это ради дружбы с американским другом – была вряд ли возможна хотя бы по соображениям чисто техническим. Денуклеаризация бывших советских республик Казахстана, Белоруссии и Украины продолжалась почти пять лет, притом что они располагали всего пятой частью советского ядерного потенциала. Ликвидировать весь потенциал было бы задачей в несколько раз более трудной.

Сейчас легко говорить: «Как же можно было не сделать контрольный выстрел?», но тогда скорее казалось «Да как же можно это сделать? Это вам не в баню сходить. Где средства, где ресурсы?»

При этом было еще одно соображение. Притча о лягушке, которая безропотно варится в постепенно нагреваемом котле, но, будучи брошенной в кипяток, может и выскочить, наверное, была применима и к тогдашней России. Во всяком случае, опасение, что быстрой и полной денуклеаризацией можно сорвать резьбу – с непредсказуемыми последствиями, – вполне могло наличествовать. Опять же и англосаксонские политики четверть века с лишним назад были куда менее безоглядными, чем теперь.

Конечно, уже в 2003 г. лишить Россию ядерного статуса предлагал обезумевший от золота бывший зам. секретаря Фрунзенского райкома ВЛКСМ М. Б. Ходорковский, но у его американских собеседников проект не нашел понимания. Даже тогда еще понимали, что дело слишком рискованное.

Но спустя пятнадцать лет наши партнеры приобрели такую отчаянную смелость, что, возможно, они об этом теперь всерьез думают. Во всяком случае, все их нынешние начинания по переводу России в разряд стран-изгоев никак не сочетается с размерами российского ядерного потенциала.

Если они в самом деле готовы исправить ошибку четвертьвековой давности, нынешний пандемониум смотрится более логичным – с их точки зрения. В противном случае это уже просто какая-то безумная вампука. Хотя, конечно, бывает так, что и deep state всем кагалом отправляется в психлечебницу: у Бога чудес много.
/ Мнение автора может не совпадать с позицией редакции /