Об аварии на Чернобыльской АЭС я, как большинство советских людей, узнал из официального сообщения нашего Правительства. Так как многие из сотрудников треста «Гидромонтаж» возводили объекты атомной промышленности, то они понимали, к каким последствиям для людей может привести эта ката-строфа. Понимал это и я.

В начале мая 1986 года начальник МСУ-23 Канов Юрий Андреевич собрал в своем кабинете трех бригадиров - монтажников: Якушева В.И., Катко Н.П. и меня. Разговор сразу зашел о чрезвычайном происшествии на Чернобыльской атомной, и Канов Ю.А. сказал: «Надо ехать на один месяц в командировку помогать ликвидировать аварию». Некоторое время мы все молчали. Затем, посоветовавшись, решили, что правильнее всего будет, если первым в зону аварии поедет бригадир Катко Н.П. Мне начальник МСУ сказал остаться и завершать работы на сдаточном объекте - птицефабрике «Дружба» в д. Ольховка Наро-Фоминского района. Это была действительно одна из крупнейших строек области.

Спорить я не стал, так как догадывался, что работы в районе аварии хватит и мне, и еще многим моим соотечественникам.

Вскоре в МСУ-23 был сформирован автопоезд из машин - длинномеров, автокранов, самосвалов, другой автотехники, загруженной инструментами и необходимыми в зоне бедствия материальными средствами. Предстояло совершить неблизкий марш своим ходом с конечной точкой в пионерлагере «Голубые озера», что примерно в 150 км от Чернобыльской АЭС. Возглавил колонну инженер треста «Гидромонтаж» и МСУ-23 Степанов Алексей Иванович. В составе автопоезда убыла и бригада Катко Н.П.

Несколько ранее в район аварии спецрейсом вылетел начальник треста Захаров Валерий Дмитриевич. Он и встречал первые рабочие бригады треста и, так как времени на раскачку практически не было, тут же ставил прибывшим конкретные задачи.

Получила свой объем работы и бригада Катко Н.П. Ей предстояло проложить инженерные коммуникации в жилом городке для военных строителей в г. Иванково, что в 70 км от г. Чернобыля. В короткий срок жилгородок был обеспечен питьевой и горячей водой, теплоснабжением и очень скоро принял сотни призванных из запаса военнообязанных. А сам бригадир Катко Н.П. за самоотверженный труд был награжден орденом «Знак Почета». Еще бы, закалка-то трестовская!

Вторым десантом в г. Чернобыль убыла бригада Якушева В.И. с инженером Нарыжным А.Н. Кстати, Александр Николаевич Нарыжный проработал в опасной 30-километровой зоне дольше всех - около трех месяцев вместо установленного 30-дневного срока. Это ли не героизм, заслуживающий самого глубокого уважения!

В третью очередь поездом отправился я вместе со своей бригадой. И было это 22 июля 1986 года. По прибытии поселились на базе того же пионерлагеря «Голубые озера». И начались трудовые будни: подъем в 5.00 утра, выезд в район работ в 6.00 автотранспортом, следование в пути в течение двух часов, работа до 19.00 в закрытой 30-километровой зоне в д. Капачи - это где-то на удалении от эпицентра взрыва порядка 1-1,5 километров, потом опять два часа пути обратно, мытье в душевой, дозиметрический контроль, ужин и отбой примерно в 24.00. И так ежедневно, без выходных и практически без отдыха! Главным нашим душевным состоянием были выдержка, терпение и понимание, что в сложившейся ситуации только так и надо.

Что и сейчас поражает, так это тот факт, что нашу работу в смысле подталкивания и принуждения к ней никто не контролировал. Принцип был простой: справился с заданием ко времени и с должным качеством - получи поощрение от благодарности до правительственной награды; не справился - возвращайся туда, откуда приехал, да еще и с «почестями». Сварщик моей бригады Жернаков А.С. был, например, награжден медалью «За трудовое отличие», а я в конце 1986 года удостоился высшей награды Родины - ордена Ленина.

Работая рядом с АЭС, видели, как вертолеты какой-то жидкостью поливали 4-й энергоблок, и если ветерок дул в нашу сторону, то доставалось и нам. Бывало, что вертолеты падали и разбивались.
В местах, особенно зараженных, жгло пятки даже в спецсапогах и, несмотря на постоянное ношение марлевых респираторов, постоянно сушило во рту. В таких случаях мы срочно покидали свои районы, а сюда пригонялся бульдозер, который снимал наиболее опасный верхний слой грунта. Иногда самому приходилось сидеть за рычагами бронированного бульдозера. А уж после «подчищенный» район проверяли дозиметристы, и мы вновь возвращались на свои рабочие места.

Моя бригада выполняла самые разные работы. Известно, что для сооружения «саркофага» над 4-м энергоблоком АЭС (а основу его составляла смесь бетона и свинцовой дроби) в короткие сроки были построены сразу несколько (!) бетонных заводов. Мы же прогоняли теплотрассу, паропровод, водопровод протяженностью около 10 км, осуществляли монтаж водопровода к узлу перегрузки бетона, монтаж и обвязку стационарной котельной и узла перегрузки бетона с накопительными баками воды, монтаж мойки загрязненных машин.

Начав свою работу в июле 1986 года, закончил ее в той же самой зоне в сентябре того же года.

Есть что вспомнить, и не только связанное с работой. К примеру, кормили нас как в лучших ресторанах столицы, по высшему классу; подавали, бывало, и икру красную и черную. И это в то время!
А вот разговоры о том, что «ликвидаторы» постоянно и жутко употребляли алкогольные напитки - это, мягко говоря, вранье. Во-первых, это опасно сказалось бы на здоровье пьющего, т.к. с похмелья в любом случае организм слабеет, а от слабости повышается потливость, а к влажному телу и одежде быстрее и жестче налипает радиоактивная пыль, которую и смыть-то было труднее... Не быть же врагом самому себе! Во-вторых, чтобы купить украинскую самогонку, надо было проехать 300-400 км. Да и на что купить, если денег давали только в размере небольшого аванса. Только на сигареты и хватало. Так что о большой чернобыльской пьянке слишком много понапридумано.

А вот воду пили, и много, но только исключительно привозную, как мы говорили, с «Большой Земли» («Боржоми», лимонад, «Нарзан»). По понятным причинам, из местных источников мы водой не пользовались.

Что больше всего будоражило нашу нервную систему, так это «мертвые города» - Чернобыль, Припять и окружающие их безлюдные поселки, села, деревни. И еще брошенные всеми скот и домашние животные. И даже люди, бредущие, как тени, по этому миру пустоты и заброшенности. Такое еще не скоро забудется.

Считал и считаю, что участники ликвидации последствий страшной аварии на Чернобыльской АЭС заслуживают более достойного уважения, почета и внимания. Ведь было же время, когда на нас смотрели, как на героев! И в материальном плане раньше очень весомо отражалось отношение государства и правительства к нам, «ликвидаторам». Считаю, что заменой льгот абсолютно неадекватными компенсациями нас обидели и унизили. Думаю, нужно пересмотреть наши пенсии, ведь нас осталось не так уж и много, а пенсию за ликвидацию аварии получаем мизерную.

Но дело свое мы сделали. Добросовестно и честно!