Сравнительно недавно, а именно 27 февраля был день рождения Михаила Григорьевича Ефремова, которому мы, жители Наро-Фоминского района, очень многим обязаны. Три месяца, в течение которых 33­-я армия вела бои на территории нашего нынешнего района (с 18.10.41 по 20.01.42 г.г.), оставили свой трагичный след в судьбе каждого человека, кто принимал в них участие. В том числе и в судьбе командующего 33-­й армией генерал-­лейтенанта М.Г. Ефремова.

Уже самый первый приказ о формировании армии не сулил ничего хорошего. В списке частей, которые в неё включались, не было ни одного по-настоящему боеспособного соединения.

М.Г. Ефремов прибыл в г. Наро-­Фоминск и вступил в свою должность 18 октября, но разве была в его распоряжении армия? На тот момент в составе армии были всего три соединения: 151-­я мотострелковая бригада, 110-­я и 113-­я стрелковые дивизии. Все они в течение предшествующей недели участвовали в тяжелейших и очень кровопролитных боях. 151-­я мсбр отражала атаки немцев под Вереёй, а 110-­я и 113-­я сд сдерживали натиск врага под Боровском. В этих боях они отдали всё, что имели: и материальные, и людские ресурсы.

Мало того, что эти части были вымотаны тяжёлыми боями, – их разделял огромный (18 километров) неприкрытый войсками участок фронта.

Единственной боеспособной единицей могла считаться 222­-я дивизия, которой предстояло занять этот участок, но она в тот момент только двигалась в сторону фронта. 9­-я танковая бригада, изначально фигурировавшая в списке частей армии, и вовсе пробыла в её составе всего сутки, даже не вступив в бой. Таким образом, Ефремов имел совершенно обескровленные войска очень малой численности и к тому же почти без танков.

Трудно сейчас представить себе состояние, мысли, планы командарма, получившего такое хозяйство. Задачи перед ним стояли невыполнимые: отбить у врага занятые им населённые пункты и организовать оборону по Можайской линии, то есть, по сути, почти от Можайска до Малоярославца. Видимо, командование Западного фронта это осознало, спохватилось и ввело в состав армии 1­-ю гвардейскую Московскую мотострелковую дивизию, в подчинении которой находилась 5­-я танковая бригада. Эта дивизия и стала тем стержнем, на котором держалась вся оборона.

Приняв командование армией, Ефремов столкнулся с множеством проблем, главная была в нехватке времени, средств и сил для организации сопротивления наступающему противнику. В течение короткого времени он сумел не только организовать управление войсками, но и на всех направлениях удара противника дать ему решительный отпор.

Огромного напряжения, выдержки и полководческого таланта потребовал от Ефремова период, начиная с 22­-го октября, когда критические моменты, казалось, следовали один за другим, возникая в разных местах.

Очень опасная ситуация сложилась в г. Наро­-Фоминске. Враг почти сомкнул кольцо окружения города и был близок к тому, чтобы получить выход на Киевское шоссе. В районе Симбухова немцы не менее ожесточённо рвались к Минскому шоссе. Там был разгромлен штаб 151­-й бригады. Её командование в растерянности оставило свои войска и прибыло в штаб армии.

Слабым оказалось и командование 110­-й дивизии, где Ефремовым были назначены новый комдив и комиссар. Связь со многими подразделениями отсутствовала по несколько часов, а иногда и суток. Приказы штаба фронта «устаревали», ещё не дойдя до адресата. Самообладанием, терпением, могучей волей и командирской интуицией генерала Ефремова можно только дивиться и восхищаться : он никого не расстрелял, за пять дней всё «разрулил», остановил наступление противника, а потом не побоялся выйти в штаб фронта с предложением кое­-где отойти (!) ради оптимизации линии фронта!

За время боёв на Наро­-Фоминском направлении Ефремову пришлось не раз проявить своё мастерство командира. Под его руководством был разработан и блестяще осуществлён план ликвидации вражеского прорыва 1­5­-го декабря 1941-­го года. Командарм лично командовал этой операцией, для чего находился в непосредственной близости к военным действиям в районе деревни Рассудово.

Когда началось наступление наших войск в Битве под Москвой, М.Г. Ефремов и его штаб, в соответствии с приказом Западного фронта, разработали детальный план наступления армии на Наро­-Фоминско­-Боровском направлении. Но сколько объективных и субъективных причин мешали его выполнению?! И недооценка обороны противника, и опоздание 201­-й сд, не оправдавшей возлагавшиеся на неё надежды, и колебание комфронта с подчинением 93-­й стрелковой дивизии, и многое другое.

Как только в казавшихся бесплодными атаках забрезжил успех, командарм-33 тут же блестяще использовал момент, создав «танковый кулак» и бросив его в прорыв. А чего стоит неординарное по тем временам решение – отказаться от лобового штурма Наро­Фоминска?!

Может быть, именно реализация М.Г.Ефремовым «Наро­-Фоминско-Боровской операции» (18.12.41­04.01.42 г.г.) и была причиной возникшей у командующего Западным фронтом Г.К.Жукова идеи послать его на Вязьму?

Бытует мнение, что командующий Западным фронтом Г.К. Жуков недолюбливал Ефремова, относился к нему предвзято. Наверное, не хуже, но и не лучше, чем, к примеру, к соседям Ефремова - командующим 43-­й и 5­-й армиями К.Д. Голубеву и Л.А. Говорову. Всем от него доставалось. Жуков никого не щадил: ни себя, ни других. Видно, только так и можно было тогда победить. А что до личных отношений между военачальниками, то оба они были выходцами из рабоче-­крестьянской среды, кстати, земляками, из Калужской области. С чего бы неприязнь? Оба были беззаветно преданы социалистической Родине, каждый из них видел главную цель в победе над врагом. Эта цель была личной для каждого из них.

После взятия Боровска и других побед, создалась благоприятная обстановка для быстрого выдвижения 33­-й армии в тыл вяземской группировки противника. Именно такой приказ получил Ефремов от Жукова. Во многих отношениях Вязьма являлась ключевым пунктом. История показала, что этот приказ был нереальным, невыполнимым. Но ни в коем случае нельзя считать, что Жуков умышленно послал на смерть Ефремова и его армию, сводя некие личные счёты. Так думать и глупо, и кощунственно. Представляется, что Жуков «бросил» Ефремова на Вязьму именно потому, что верил: он сможет выполнить очередной невыполнимый приказ. Увы, «быстро разобраться» с врагом под Вереёй не получилось. Может, надо было, перерезав дорогу на Медынь, оставить часть войск под Вереёй, а основными силами двинуться на Вязьму сразу после взятия Боровска, но… увязли в тяжёлых, очень тяжёлых боях между Боровском и Вереёй. Не на пару дней, а более чем на две недели, которые, в итоге, стоили жизни целой армии. Как тот самый крошечный камушек, с которого начинается лавина. Тогда, в январе, после первых опьяняющих побед, казалось, что силы наших войск безграничны, но это было, увы, не так.

Выдохлась 33­-я армия! И все другие тоже были на пределе... Конечно, безвыходных положений не бывает. Будь на месте Ефремова личный близкий друг Жукова, может, Георгий Константинович этот выход всё­-таки нашёл бы. Например, убедил бы Верховного предпринять специальную операцию. А может, и нет: прислал бы, как за Михаилом Григорьевичем, специальный самолёт… Такой факт имел место. Ефремов вылететь в Москву отказался: «Я сюда с солдатами пришёл, с ними и уйду», ­ загрузил раненых и, кажется, знамёна. Поступил, как истинный русский офицер. Сколько побед смог бы он ещё одержать!..

О Вяземской трагедии написано много, но приведу только одну цитату, слова, сказанные кем-­то из вражеского командования во время похорон генерала Ефремова, обращённые к своим подчинённым: «Вы должны сражаться за Германию так, как этот русский сражался за Россию».