Корр.: Это после того, как у пацанов колонну постреляли, после этого начали укрепляться? 3 числа с утра началась…

Артподготовка. В районе 5-6 часов утра начали летать самолёты. Гудели-гудели, гудели-гудели. Началась бомбёжка. Они сделали артподготовку слабенькую, думали, что всех убили, потому что никто не отвечает. Полез танк где-то уже после артподготовки. БТРы начали его сверху прикрывать. За танком шла пехота из солдат срочников. С блокпоста их не видно было, а с другой стороны за него прятались. Молодёжь по 18-19 лет. По ним начали вести огонь, и они начали падать. Не поймут, что откуда, откуда стреляют, потому что вроде прячутся за танком, а они падают один за одним. Пехота отсеклась. По танку начали стрелять из всего, из чего можно. Вроде бы танк остановился, подумал, подумал, постоял, потом поехал дальше. Он потихоньку-потихоньку начал движение. Естественно, два БТРа (не знаю сколько их было) выехали на бугорок и прикрывали танк. Танк пошёл с пехотой, а они прикрывали танк. Танк прямо по трассе ехал со стороны БЗС на пост к блокам и, естественно, разбивал все блоки. Поэтому были раненые…

Да. Стреляли по нему из чего могли. Бесполезно – он продолжал движение потихоньку, не спеша. Даже дополз до блоков. Выпустили в него с крайнего блокпоста уже. Он по ним начал долбать, поразбивал все блоки. Попалил там всё на свете. По нему попали, по лобовой броне. Ему повредили чуть башню. Он стоял-стоял рычал-рычал, башней крутил-крутил. Пехоты нет. Он один там стоял и потихоньку начал пятиться назад. Тут подключились самолёты – Сушки. Сначала стреляли по нам, эти самолёты. Потом увидели – танк отступает вместе с пехотой, начали бить по своей пехоте. Я не знаю, по кому они били…

Корр.: Но в районе танка?

Корр.: Ты же говорил, что когда он пятился назад, там ещё пораненные были, получается...

Корр.: Но мы же не мешаем им забрать погибших?

Они им не нужны. Ради Бога, пускай забирают. Две фуры на мосту остановились. Они по ним начали стрелять, сожгли. Стоят две фуры там спалённые, гружёные.

Корр.: Обычные машины?

Да. Шли со стороны Харькова две фуры подряд и на мосту так и остались. Начали стрелять по ним украинские военные. Попробивали им бак. Они остановились, не понимали, что им делать, повылазили водители, кричали.

Корр.: Они живые?

Живые. Один, правда, в шоке был. Отправили их домой. Но машины – одна с кирпичом, другая с гипсокартоном – сгорели дотла. Они там до сих пор на дороге стоят. А украинские военные чуть-чуть дальше на дороге валяются до сих пор. Посадки этими военными украинскими забиты, завалены. Там расчленённые…

Корр.: Там видно?

Да. Они закопанные, просто бугорочек чуть-чуть копнул, они там расчленённые, трупы. Я не знаю куда смотрит западная Украина, считают ли они своих людей. Ну и с нашей стороны, естественно, есть.

Корр.: Но не в таких масштабах, получается?

Да. Но со всех орудий раздолбали они все наши блиндажи. Целый день. Это уже после танков, после разбитых вертолётов. Видать, обиделись очень сильно, понесли очень большие потери. Я ж не знаю, сколько. Кто может сказать, сколько они понесли потерь реально? Никто не может сказать. Это уже на следующий день они начали бомбить полностью со всех орудий. То есть и Град был и гаубицы были, и миномёты были, и стреляли. Даже целый день мы с окопа и не вылезли. Окопы раздолбали так – щебёнка летела в разные стороны, шиномонтажка превратилась в розочку, горели дома, всё горело. Наводчик у них неплохой, нормально стреляют, уже, видно, за неделю он хорошо прицелился, и уже чётко бил в окопы, поэтому из окопов мы не высовывались. Как только высунешься из окопа, сразу засекает беспилотник, и где было им замечено движение – сразу передаёт, и сразу чётко «ловишь» мину. 
Была привезена икона, вышитая бисером «Непреодолимая стена» была поставлена на первом блоке, я не знаю, уцелела она или нет, я туда не ходил, танк раздолбал там всё, раздолбал все позиции.

Корр.: Это один только танк?

Да. Насколько я знаю, этот танк уже разломали свои же, разобрали на металлолом, потому что ремонтировать его уже бесполезно.

Корр.: Получается, что два дня была непрекращающаяся бомбёжка?

Да. Ни поесть, ни выйти в туалет не было возможности, всё делалось в блиндажах. Только вылезаешь – мины, самолёты… один круг, второй круг, третий круг, били по всему, и по сользаводу, и по шиномонтажке, а потом дальше там били, били чётко по всем точкам, сначала по одним, потом по другим. Доставалось всем. Целый день они просто кидали мины. Мины были 120 мм, а были и 240 – это гаубица (определили ребята-специалисты), от неё воронки остаются полметра точно.

Корр.: Здесь же детский садик «Сказка» рядом?

И там мины. Семёновку из самолёта бомбили, из вертолёта бомбили, с танка стреляли, как в 1941-м, с пушек стреляли, снаряды разрывались, что даже не успевали укрыться. Если мину слышно, как она «бахнула», и свист её слышен, и ты успеваешь укрыться, а пушки стреляют практически не слышно, они бесшумные, вот уже слышно, когда снаряд подлетел и разрывается – ты не успеваешь ничего сделать. Звук выстрела позже прилетает, чем сам снаряд. Слуха у нас практически уже нет, сидим в блиндажах, оглушённые (после РПГ, после мин), сложно распознать, откуда летит снаряд. На каждый шорох дёргаешься, сразу прячешься. С горы Карачун 40 секунд летит мина. Вчерашний день так прошёл – там перекопали всё, что можно сажать картошку, лунки уже есть.

Корр.: Сидишь ты в окопе, всё громыхает, какие у тебя мысли?

Какие могут быть мысли… Надеешься, что в тебя не попадёт. За неделю уже надоело бояться. Я обратил внимание, что ребята некоторые уже не дёргаются – «упало и упало… пускай себе падает».

Корр.: Они, наверное, по сменам там работают (враги)?

А у нас смены нет, мы там думаем, как же они бедняжки успевают снаряды подносить без перерыва. И самое главное, они не заканчиваются. Думаем, может, закончатся, чтобы была возможность пойти поесть, умыться, побриться, потому что мы стали похожи, действительно, на чеченцев. Репортёры были в районе Семёновки, перепугались, в подвале просидели, намёрзлись, и французы были, насмотрелись ужаса и больше не появляются. Они появляются, когда уже тихо и спокойно, чтобы заснять разваленные после бомбёжки здания, а развалин много, снимать нечего, причём, много я ещё и сам не видел, потому что некогда было даже высунуть нос из окопа.